Анна с нежностью посмотрела на Стрельцова, чувствуя, как болевой импульс, понизивший руку, быстро сходит на нет. Она почти привыкла и смирилась с полученным шрамом; главное было не ударяться слишком сильно травмированным плечом. Резкое прикосновение всегда отзывалось в теле, и малыш начинал недовольно шевелиться. Но сейчас всё обошлось.

Она положила свободную ладонь на растущий живот, прислушиваясь к ощущениям. Ребёночек под сердцем спокойно спал. Нежное тепло исходило от плода и от любимого мужчины, огрубевшие пальцы которого поглаживали фактурный рубец.

Им обоим досталось в первый день. А значительно позже Антон и вовсе чуть не лишился ноги. По сравнению с этим её шрам, оставшийся после схватки с неведомой тварью, казался сущей мелочью. Главное не забывать менять пластырь и не биться о твёрдые предметы пока окончательно не заживёт.

– Всё прошло, – улыбнулась девушка. – Я пойду. Приводи себя в порядок и приходи.

– Люблю тебя, Анька, – искренне прошептал он, погладив рубец.

– И я тебя, Антошка.

Она прислонилась губами к тыльной стороне его ладони, находящейся в замке.

– Ну всё, мне там ещё прибрать нужно.

– Беги, беги.

Антон разжал пальцы, и любимая скрылась за дверью, ведущей из гаража в жилые помещения.

Свесив ноги из салона Гелика, он сдёрнул дробовик с креплений. Это была самодельная конструкция из пары обрезков широкой стропы, разрезанной ножом и с подплавленными краями. Ничего не выдумывая, Антон попросту прикрутил её саморезами прямиком к крыше автомобиля.

Мужчина невольно улыбнулся. Подумать только, сделай он нечто подобное пару лет назад, то рисковал попасть на огромные бабки. Или вообще умереть от удара битой по голове. Или ещё чего похуже, будь это Мерседес каких-нибудь бандитов или горячих кавказских парней. Впрочем, исторической справедливости ради, тогда ему и в голову бы не пришло крутить саморезы в чей-нибудь «Гелендваген».

Анька такой дизайн креплений не одобрила, попросив в следующий раз бережнее отнестись к машине, служащей им верой и правдой. Она была права. Следовало избавляться от какой-то мстительной радости коверканья дорогих вещей. Какой теперь в этом был смысл? Что он этим пытался доказать? Что теперь может получить любой автомобиль, который раньше не мог себе позволить? А разве теперь это имело смысл?

Тихо хмыкнув, он расправил ремень и накинул дробовик на плечо. Подхватив пакетик с зубными принадлежностями, мужчина направился к въездным воротам гаража, поскрёбывая седеющие короткие волосы. Металлическая перемычка бондажа, проходящая под подошвой ботинка, звонко цокала по заливному бетону. В такие минуты Антон сам себе напоминал в задницу раненного Терминатора, ковыляющего за Кайлом Ризом и Сарой Коннор по сборочному цеху. Впрочем, он уже почти привык к железкам на ноге и часто мысленно говорил спасибо той кочевой медицинской бригаде, что выходила его и позаботилась об Аньке, пока он отлеживался в передвижном лазарете. Жаль, что далеко не все люди, пережившие первый день, оказались настолько адекватными.

Подойдя к подъёмным воротам, он осторожно выглянул сквозь маленькое стекло со скруглёнными углами. Ещё вечером оно было пыльным, но сейчас создавалась иллюзия, что его и нет вовсе. Настолько хорошо Анька его натёрла, видимо, проникнувшись заботой Нового Рассвета о редких, а может и вообще единственных путниках.

За воротами застыла умиротворяющая картина коттеджного посёлка. Асфальтированная подъездная дорожка пересекала разросшийся газон. Высокая, некошеная трава, доходящая почти до колен, стойко боролась с сорняками и одуванчиками, не давая тем задушить её. Но вот вдоль стыков бордюров схватку явно проигрывала. Там во всю рябили ярко-жёлтые цветы и белые шары распустившихся семян.