А она ведь над ним не смеялась, хотя и он приоделся, сменил вечные футболку и джинсы на рубашку с брюками. Рубашку он до конца не застегнул, правда, и рукава закатал, но ему все равно шло.

Перебрасываясь язвительными замечаниями о будущем вечере, они вдвоем спустились, Джек сел за руль своей машины, а Энца ― к Донно, который ее уже ждал.

Спустя час у Джека завибрировал телефон. Джек постарался незаметно сбросить вызов. Потом еще раз. Звонила Энца, так что ей хватило такого намека больше не набирать ему.

Не то чтобы он был так уж вежлив по отношению к своей девушке на свидании, не отвечая на этот звонок, скорее не хотел провоцировать Елизавету. Та не выносила посторонних разговоров.

Когда она ушла припудрить носик, Джек перезвонил.

— Ну, чего тебе?

— Джек! — прошипела в трубку Энца. — Ты можешь говорить?

Судя по характерным звукам смываемой воды и постоянно хлопающим дверцам, была она в туалете.

— Могу, — сердито отозвался Джек. — Только недолго, пока Эли отошла.

— Джек, что делать? Донно мне подарок сделал.

— Ты что, ду... маленькая? В смысле «что делать»?

— Ну, понимаешь, он такой... ценный. Это серебряный браслет. Я просто не знаю... Что он имеет в виду? Может, если я его взяла, теперь надо что-то делать?

— Что делать? Благодарить, например, — раздраженно сказал Джек, невольно сам переходя на шепот и постоянно поглядывая в сторону коридора, куда удалилась Эли. — Откуда я знаю.

— Ну ты же мужчина? — спросила Энца. — Ты же должен знать, что вы там имеете в виду, когда дарите такие подарки...

Джек запнулся, не зная, как ответить: с первым утверждением он поспорить не мог, но логика напарницы сбила его с толку.

— Ой, блин... — вдруг воскликнула Энца. — Мамочки...

— Чего там?

— Джек, я срубила нечаянно держатель для бумаги... Ну, туалетной...

— Твою ж мать, — рассердился Джек. — Ты чего, размахивала там чем-то?

— Ну да, браслетом этим, — уныло призналась Энца. И торопясь, добавила: — Но я его поймала, никто не услышал.

— Так, — сказал Джек. — Целиком срубила, или осталась часть?

— Остался уголок на винтике.

— Найди, чем его отвинтить... Только не срезай, а то следы останутся от твоей магии... Клади в сумку и делай ноги оттуда. Ну, в смысле, иди к Донно. Еще не хватало штрафы платить. В этой «Ротонде» штрафы даже за поломанные спички берут.

— Джек, а...

— Все, отбой! — торопливо сказал Джек и отключил телефон, заметив, что рыжеволосая шевелюра мелькнула в зеркале, висящем у поворота к туалету.

Несмотря на мягкость манер и неизменную вежливость, Эли была крайне ревнива, очаровательно смущаясь этих своих собственнических порывов, так что Джек одновременно чувствовал себя и польщенным, и постоянно напряженным: любая деталь могла повлиять на ее трепетные чувства. Джек предусмотрительно скрывал факт своего совместного проживания с напарницей.

Одно то, что они работали вместе, ежедневно вызывало пару-тройку сетований и шутливых поддразниваний рыжеволосой ревнивицы. Пока еще шутливых, как подозревал умудренный опытом Джек.

— Я чувствую себя неизвестно кем, — пожаловалась Энца поздним вечером, вернувшись.

— Чего так? — спросил Джек, который уже позабыл историю с туалетом.

— Да с этой штукой, я ее развинтила и вынесла, а на выходе оказалось, что у них все вещи заговорены, чтобы вилки-ложки не воровали. Ну, пентакль у выхода засветился.

Энца плюхнулась рядом с Джеком на диван, хотела засунуть руки в карманы, но на вечернем платье карманов не было, и девушка раздраженно нахмурилась, скрестила руки на груди.

Джек оторвался от ноутбука, поджал губы, как, бывало, делала его сестрица в таких случаях.