Приподнявшись от самочувствия, он огляделся, увидав холмистую местность своего пребывания, и опустился на пол, поёжившись от прохладного нутра.

«Это мне нравится», – шевельнулось в голове у него лёгкое понимание.

Рядом с собой он обнаружил какого-то человека, лежащего тихо и уютно, как у себя дома.

Алексей Аркадьевич пригляделся и немного вспомнил жизнь.

«Это мне нравится ещё больше», – вновь подумалось ему.

Кроме жизни он вспомнил всё остальное и от этих мыслей вгляделся пристальнее.

– Вот-те на!.. Сожмурился, что ли? – произнёс он вслух, чувствуя, что кровь всё увереннее бродит в его теле. – Вот-те на! – повторил он вновь.

Выбравшись наружу, он встретил сидящего парнишку, который изучал какую-то книженцию и на ходу перекусывал чем-то.

– К жизни готовишься? – бросил ему Алексей Аркадьевич.

Парнишка отвлёкся и обратился к Станцову, осмотрев его в рост от самых ног.

– Передумал?

– Холодно что-то… Я пойду…

Паренёк кивнул и вновь обратился к своему занятию, дожёвывая на ходу бутерброд:

– Расписку давай…

Выйдя на свет, Алексей Аркадьевич притормозил и глянул кругом. Он в очередной раз глубоко вдохнул окружающего пространства и потянулся от долгого лежания.

– Что-то пусто вокруг…

Судя по всему, наступило утро – раннее и по-выходному, видимо, свежее. «Надо бы дерево восстановить», – подумалось ему.

Алексей Аркадьевич постоял ещё немного, а потом тронулся, лёгким бежком удаляясь к дому.

Торжество жизни продолжалось…

Ещё утром, сквозь распахнутое по случаю тёплого времени окно, он услышал щебетание птиц; и этот звук тонкой нитью вплёлся в причудливый узор его утреннего сна. Пробуждение долго не заставило себя ждать и наступило через несколько минут. Он поднялся и вышел на балкон. Там его ждали прохлада и пока ещё относительно свободный от различной городской мерзости воздух. Было очень хорошо.

Он потянулся, разминая слежавшиеся от долгого бездействия члены, после чего приступил к зарядке, призванной вернуть ему былую вчерашнюю подвижность для дальнейшего прохождения дня. Эта процедура длилась минут двадцать. Далее он проследовал в ванную, по пути сделав несколько глубоких вдохов-выдохов с последующим расслаблением. День начался удачно и дружно.

В ванной он принял холодный душ, хорошенько растёрся и оскалился полнозубой белоснежной улыбкой, глядя на себя в зеркало. Зубы у него действительно были отменные.

Выйдя из ванной, он поставил чайник, скоро собрал поесть и, всё оформив, сел завтракать.

Ох, как было хорошо и правильно! Как было хорошо сидеть и ощущать прилив сил, возбуждаемых с каждым глотком кофе и порцией пищи. Кухня, залитая солнечным светом, и утреннее пение птиц, и свежесть раннего времени – всё было «за», всё было за него. День сулил обоснованность и бодрое расположение духа. Впрочем, так оно и должно было быть. Что же ещё? Ведь, в конце концов, так и есть!

Окончив завтрак и помыв посуду, он отправился чистить зубы.

Зубы он чистил тщательно, можно даже сказать, ревностно, стараясь не пропустить самой незначительной мелочи. Окончив эту процедуру, он ещё раз улыбнулся перед зеркалом, стараясь просмотреть результат своего труда и, может быть, обнаружить дефекты. Но на первый взгляд ничего страшного не было. Однако же он решил на неделе сходить к врачу – для профилактики. Врачей он посещал регулярно и ввёл эту операцию в жёсткую последовательность. Подобная организованность, как имелась возможность убедиться, приносила зримые плоды, зубы у него действительно были превосходными – вопреки, казалось, всему.

Ещё раз оскалившись в зеркало, он вышел из ванной и засобирался на службу.