— Успокаивайся, говорю, — вплетает в голос властные нотки, которым невозможно не подчиниться. Но если бы это было так просто!

Его взгляд скользит по моему лицу, подбородку и теряется там, где я успела расстегнуть верхние пуговички на платье.

Но даже это не тревожит меня сейчас так сильно, как должно бы.

— Постарайся взять себя в руки, — он снова вернулся к моим глазам, впиваясь своим взглядом. Правда, сейчас к его глубине нет огня. Лишь штиль, спокойствие, как оплот для меня в бушующем океане. — Приведи себя в порядок, скоро приедет целитель.

— Целитель?

— Да, будем разбираться, что с тобой.

Я хочу ухмыльнуться, но вместо этого вырывается всхлип. Нельзя, мысленно говорю себе. Не сейчас. Не время скатываться в истерику.

— А что может быть со мной? — опускаю взгляд, боясь, каким может быть ответ Цвейна.

Как бы я сейчас хотела, чтобы он с уверенностью сказал, что все со мной нормально, и все произошедшее — простая случайность.

Но дракон молчит. Долго.

И это говорит лишь об одном.

Ничего хорошего в этом нет.

13. 5.1

— Мне нужно переодеться, — хрипло выдаю я, по-прежнему прижимая свои ледяные пальцы к губам. Это создает такой странный контраст. Внутри меня — словно вулкан полыхает, а снаружи — лёд.

Я вся, словно соткана из противоречий.

С одной стороны — мне так хочется довериться Цвейну, уткнуться в его мощное плечо.

С другой — я словно чувствую волны опасности, исходящие от него, и это подстегивает оттолкнуть.

В какой момент меня стали раздирать столь разные чувства? С чего все началось?

Быть может, в тот момент, когда я поняла, что жду ребенка и больше не могу оставаться мягкотелой тенью мужа? Что должна бороться? А теперь, когда Цира нет, вымещаю всю свою боль на Цвейне, который, по сути, и не виноват.

— Я уйду, если пообещаешь вести себя хорошо.

— Хорошо — это не спалить твой замок? — уточняю.

— Хорошо — это не навредить себе.

Киваю, сдерживаясь из последних сил.

А когда дверь за Цвейном закрывается, даю волю чувствам.

Рыдаю навзрыд, словно желая остудить слезами то, что горит внутри.

Смыть мысли, от которых леденеет душа.

Со мной творится что-то странное. То, с чем я не сталкивалась раньше.

Так может, я впрямь каким-то неведомым образом виновата в состоянии Аланды?

Одно только предположение об этом наводит на меня такой ужас, что я и действительно начинаю опасаться за замок Цвейна. Чего можно ожидать от самой себя?

Стараюсь взять себя в руки, чтобы не наворотить еще больше дел, и иду в купальню, которая соединена с моей спальней.

В ней — невиданное роскошество: большая каменная чаша, вмурованная прямо в пол с постоянно бурлящей, горячей водой, над которой поднимается облачко теплого пара.

В этом оплоте холода и стужи это смотрится как самый настоящий оазис.

Но я снимаю платье, оставаясь лишь в нижней сорочке, и прохожу мимо этого великолепия, направляясь к кадке с ледяной водой, что стоит в углу.

Анса рассказывала мне, что в этих краях любят сначала разогреться как следует, а затем облиться ледяной водой. А то и вовсе нырнуть в снег.

Помню, как удивилась северным традициям — разве не разумнее сохранить тепло нагретого тела?

Но сейчас холодная вода оказывается как раз кстати.

Я опускаю руки по самый локоть, а затем плещу себе на лицо и грудь.

Словно хочу затушить свой пожар.

Повторяю процедуру снова и снова, пока руки не замерзают настолько, что становится больно. Кажется, хватит.

Одеревенелыми пальцами пытаюсь застегнуть пуговички на платье — почти таком же, что и было на мне, с высоким воротом, только темно-зеленого цвета.

Странным образом, но сосредоточившись на этом действии, я отвлекаюсь и к приходу целителя даже успокаиваюсь.