Почти до самого Каспера мы гнали, останавливаясь раз в три часа лишь за тем, чтобы сменить друг друга за рулем. Было решено не заезжать в город, а переночевать у озера Берлингтон. С шоссе его практически не видно и там нет построек, в которых могли бы жить люди. Но главным аргументом в пользу озера стала острая необходимость помыться. Добравшись туда, мы первым делом окунулись в его прохладную воду. Вода эта была не самой чистой, как, например, в речке у которой мы жили в том домике, но нас это не остановило. Потом, переодевшись в чистую одежду и перекусив крекерами с минеральной водой мы, на этот раз, разложили заднее сиденье «Ровера», убрав все вещи из багажника вперед, достали из сумки плед и очень быстро и крепко уснули.

Ранним утром мы снова отправились в дорогу миновав Каспер без каких-либо происшествий. Дальше путь лежал через Омаху, штат Небраска. Трасса была пуста. Только пара разбитых грузовых траков, стоявших на обочине и несколько сгоревших дотла придорожных кафе встретились нам за десять часов пути. К вечеру мы добрались до государственной зоны отдыха Фермонт, оставили «Ровер» в гуще деревьев у небольшого озера, а сами решили наведаться к явно пустовавшим домикам, ровным рядком стоявшим вдоль берега. Мне представлялось какими красивыми и уютными были эти дома еще пару месяцев назад, как в каждом из них кипела жизнь и как в одно мгновение эта жизнь рассыпалась в прах. «Дом там где сердце» – вспомнилось мне. Мой дом в Спрингфилде, пустой и холодный, как и здешние дома. Внутри все сжалось от мысли, что он и выглядит так же – с пустыми оконными проемами, сломанной дверью или, что намного ужасней, покрытый копотью и обвалившийся. А что стало с теми, кто жил здесь? Они убиты? Им самим пришлось убивать? Они бежали? Почему так вышло, что кто-то справился с изменениями произошедшими в июле, подстроился под них, (кто-то вроде нас с Эбби и Джо, прихожан в церкви, теми, кто вступал в «Объединение») а кто-то позволил ненависти, зависти и обидам захлестнуть себя, затуманить разум и впасть в безумие. БЕЗУМИЕ. Иначе я бы это не назвала. Нападать на своих соседей, близких, да на кого угодно, это ли не безумие? В любом случае нужно всегда оставаться человеком, но, похоже, для многих это слово – просто пустой звук. Волосы на затылке встали дыбом при осознании того, какое количество «людей» повело себя как дикое озлобленное зверье и сколь немногим удалось сохранить разум. Передвигаясь как можно тише мы по очереди обошли все дома вдоль озера. Все они были разгромлены, некоторые сожжены. Внутри домов почти не осталось целой мебели, не говоря уже о технике. Техники там не было никакой. Мародеры потрудились на славу – вынесли буквально все! Разросшиеся вокруг домов газоны скрывали в себе части выломанных оконных рам и битое стекло и, как мне показалось, несколько тел. Но пара домиков каким-то чудом все же сохранила свои окна и внутри все было в относительном порядке, не считая, конечно, битой посуды и отсутствия техники. Возможно дело было в том, что эти два дома были меньше остальных, а потому привлекли к себе меньше внимания. Как бы там ни было, в одном из этих домов мы решили заночевать. Вся округа была окутана тишиной, слышалось только тихое мерное шуршание подсыхающей листвы, движимой слабым осенним ветерком, не смотря на который в воздухе витал странный неприятный запах. Плотно заперев входную дверь и, на всякий случай, сложив к порогу осколки битой посуды, мы закрыли все окна в доме и в одной из спален устроились на ночлег. Легли на полу за кроватью. На случай если кто-то решил бы зайти в дом, он не застал бы нас врасплох увидев сначала в окно. Засыпала я в ту ночь тяжело. В голову лезли дурные мысли о домике у реки, людях в церкви, о сестре, о том что стоило настоять на своем и убедить ее поехать с нами. Сам собой всплыл образ Преподобного Полсона висящего на шпиле церкви. Я пыталась отогнать этот образ представляя себе осенний лес, который мы проезжали, горы и озера у которых останавливались и старалась поскорее заснуть с мыслью о том, насколько красив наш мир, но память каждый раз возвращала меня к горящим домам, разграбленным универмагам, парню с автоматом… заклеенному рту Преподобного…