– Джаспера!

– Ах да, Джаспера. – Она хлопнула себя по коленке. – Он же ушел от нее к той барменше? Да, точно. Ну ты же должна понимать, что ей было плохо и одиноко. Она нуждалась в твоей поддержке, вот и позвала тебя домой.

– Это я понимаю. Что мне непонятно, так это то, почему теперь она ведет себя так, будто я… обуза для нее?

– Ха-х, милая, с тех пор прошло много времени. Джаспер давно забылся, но ты так и осталась жить с ней. – Я посмотрела на нее с видом «и что в этом такого» и она продолжила: – Это тебе наплевать на свою личную жизнь…

– Мне не наплевать, она меня устраивает! Это разные вещи.

– Как скажешь. Но Джо не хотела жить в одиночестве до конца своих дней…

– А я, по-твоему, хочу?

– …Она надеялась-таки встретить хорошего мужика, завести СВОЮ семью. Не забывай, она ведь всю молодость положила на заботу о нас с тобой.

И это было чистой правдой, сестра, буквально, заменила нам родителей, а у нее самой никакой опоры не было. Может она действительно не хотела выразиться так резко, но я понимала, что именно она имела в виду. Она учила нас жизненным мудростям, которые познала сама. Не было никого, кто мог бы ей с этим помочь. Конечно, мы с Эбби не сидели у нее на шее. Мы выполняли работу по дому, сами делали уроки, сами зарабатывали себе на карманные расходы стрижкой газонов и мытьем соседских машин. И, как я уже упоминала, окончив школу, я осталась в Спрингфилде еще на год, чтоб помочь ей открыть пекарню с лучшими пирогами в Орегоне. Но, разумеется, этой нашей помощи было мало и самое сложное Джо делала сама. Она была для меня примером во всем, такая целеустремленная, никогда не падавшая духом, не смотря ни на что. И к своему стыду я осознала, что за всей это напускной уверенностью и спокойствием скрывалось одиночество, а я этого не замечала.

– Можно было сказать мне об этом, так ведь? В лицо! А не молчать в тряпочку. Я мысли не читаю!

Эбби только пожала плечами и мы сменили тему. Перешли с семейных неурядиц на обсуждение возможных вариантов дальнейшего развития событий в мире.

Дорога была практически пуста, только пара семейных седанов проехали нам на встречу, набирая скорость, но каждый раз Эбби на всякий случай брала в руки Беретту. Радио в машине каждые два часа транслировало послание от Корпусов Объединения. Текст всегда был один и тот же, только голоса менялись. Проехав больше половины пути, мы свернули на лесную дорогу и, скрывшись за деревьями, остановились перекусить, размять ноги и заправить машину. Лес шумел тысячами звуков. Тут был и ветер, шуршащий кронами деревьев, и пение птиц, и стрекотание насекомых в траве. Было свежо и тепло, так что нам хотелось остаться в том лесу подольше, но до темноты нужно было добраться до ночлега и Эбби, сменив меня, села за руль. Небо над нами было ясным, но яркое осеннее солнце стало клониться к горизонту, так что мы немного ускорились. В настежь открытые окна машины врывался ветер и трепал черные густые кудри Эбби. Она так и не научилась правильно ухаживать за ними и зачастую просто связывала их в тугой пучок. А я всегда немного ей завидовала, мои волосы никогда не отрастали даже ниже плеч и, чтобы выглядеть прилично, мне приходилось стричься коротко. А она, в свою очередь, завидовала моей короткой стрижке, о чем говорила мне при каждом удобном случае. Это, наверное, единственное, в чем мы друг друга не понимали.

К вечеру, миновав все маленькие городки, что встречались на нашем пути, мы достигли пригорода Нампы. Здесь, на мили вокруг, в воздухе висела синеватая дымка и стоял стойкий запах гари. Город был окружен тлеющими полями и объехать его вокруг, как и остаться здесь на ночлег не представлялось возможным. Нам пришлось проехать прямо через центр рискуя попасться кому-то на глаза, хотя вряд ли в этом городе еще хоть кто-то остался. В горле першило, а глаза слезились от дыма не смотря на закрытые окна машины. Мы выехали из смога, только когда оставили Нампу позади миль на десять. Пришлось еще пол часа добираться до Маунтин-Хоума, окружного центра округа Элмор, и уже оттуда мы доехали до небольшого водохранилища возле которого, в густом пролеске, мы наконец остановились. Уставшие настолько, что даже не хотели есть, мы уснули прямо в машине на передних сиденьях, о чем на утро, разумеется, пожалели.