Эти встречи и редкие свидания с Красным превратились в жизненный фон. Такой же обыденный, как школа, девочки и секция самбо.

В результате события кошмарной ночи перестали иметь ко мне прямое отношение: вроде было, но не со мной, а если и со мной, то где-то в параллельном мире. Позже стала известна милицейская квалификация смерти рыжего: висяк. А к моменту окончания школы и поступления в МГУ я вполне пришел в себя и научился со всем этим существовать.

Моя дальнейшая жизнь сложилась совершенно удивительным образом.

Страшная ночь присутствовала всегда: либо в виде воспоминаний, обрывочных и неясных, либо как незаметный фон при восприятии людей и событий. Кроме этой ночи, вспоминать пережитое было занятием скорее приятным. К сорока годам беззаботно и весело были пройдены все стандартные этапы: детство, английская спецшкола, университет, аспирантура, защита диссертации и работа в ведущем геологическом институте Академии наук. Не говоря уже о счастливом браке с гуманитарной, сказочно красивой девушкой Катей арбатского происхождения из профессорской семьи.

На этом стандартная часть моей жизни заканчивалась. А нестандартная началась незаметно: с задания дирекции моего Института сопровождать белого профессора из Южной Сан-Верде в длительной поездке по СССР для перевода его лекций. Поездка породила неформально теплые отношения между гостем и сопровождающим. И вскоре меня пригласили читать лекции в университете столицы Южной Сан-Верде Витсбурге и других городах.

В самом конце восьмидесятых в управлении внешних сношений Академии наук Южная Сан-Верде считалась суперкапиталистической страной, требующей очень специальной процедуры оформления разрешения на выезд, которая сопровождалась встречами с неясными официальными лицами в здании Президиума Академии. Эти лица профессионально приветливо советовали хорошенько запомнить и отразить в отчете детали предстоящего визита: ведь страна такая интересная, со своеобразной историей, ее еще царская Россия поддерживала во время войны с Британией. Как выяснилось много позже, не обошлось и без одобрения одного из управлений Конторы, которую и представляли приветливые люди.

И вот я оказался в стране, которая еще вчера была для советских людей вне пределов досягаемости. Этим объяснялось не только мое возбуждение, но и необычно высокий статус визита. Отсюда – состояние нереальности, в котором я пребывал во время всего путешествия. Я смотрел на себя будто со стороны, а неведомые силы направляли мои движения в нужном этим силам направлении.

После месяца бесконечных докладов в актовых залах с флагами СССР, приемов на высшем уровне и обедов в непривычно шикарных ресторанах я почувствовал себя звездой. И стал подумывать о работе в принимающей меня компании как о единственном способе все это продлить.

Потом был контракт, полусекретно переданный в Москву с оказией. Переезд с семьей в Витсбург. И медовый месяц со всем, что встретилось в новой стране обитания: работой, связанной с профессиональным общением, полевыми выездами по всей стране и на международные конференции с докладами, утомительной светской жизнью с бесконечными гостями к нам и ответными визитами к моим многочисленным коллегам.

Жизнь казалась полем чудес с бессчетными ячейками, которые следовало заполнить удивительными обстоятельствами, событиями и впечатлениями. Так нашли свои ячейки двухэтажный дом и Toyota, предоставленные компанией. Частные звериные заповедники с ночными банкетами на открытом воздухе, вокруг огня или при свечах. Декольтированные дамы в бриллиантах и вышколенные негры в белых смокингах. Бутылка шампанского, распитая на южной оконечности Африки, в месте слияния Индийского и Атлантического океанов. Оперные ложи для специальных гостей. И многое-многое другое, о чем подчас неловко было говорить с московскими коллегами и друзьями, которые в неповторимые девяностые жили неблагополучно, а то и впроголодь.