Задержав кого-то с поличным, судья осуществлял повальный обыск, если задержанного негативно характеризовали, его подвергали пытке, и в случае признания своей вины казнили, нет – помещали в тюрьму пожизненно.

Если в процессе пытки обвиняемый давал показания на других соучастников, проводили очную ставку (с очей на очи), делали повальный обыск в отношении оговоренных и их также пытали.

Со временем процедура изменилась: губный староста или воевода, созвав уездных жителей, допрашивал, кто у них лихие люди, и если они указывали на кого-нибудь, даже не обвиняя его в известном преступлении, его брали тотчас и подвергали пытке[30].

Однако этот порядок вскоре стал исполняться недобросовестно, обыскные стали злоупотреблять своим служебным положением и брать взятки.

Как писал сторонник военных и экономических преобразований Петра I, Иван Тихонович Посошков, в своем знаменитом социально-экономическом трактате «Книга о скудости и богатстве, сие есть изъявление от чего приключается скудость, и от чего гобзовитое богатство умножается»: «А что в проклятых повальных обысках, то сам сатана сидит, а божия правды ни следа нет. Всех свидетелей пишут заочно, а и попы и дьячки, не видя тех людей, на коих кто послалъся и на словах не слыша, да руки к обыскам прикладывают»[31].

Поэтому пытка и обыск все чаще стали меняться местами, и на первое место прочно встала именно пытка.

В указанной работе И. Т. Посошков описывал значение фактора внезапности при допросе, а также необходимость тщательной к нему подготовки и проведения допроса наедине. Так, в работе автором рекомендовалось допрос наедине производить в «особых чуланцах, чтоб во время допроса никто посторонний тут не был, а судье никто не мешал».

В этой книге мы не найдем еще цельного учения о допросе. Там имеются отдельные рекомендации о необходимости тщательной подготовки к допросу, правильного выбора места допроса, о проведении подробного и раздельного допроса лиц, проходящих по одному уголовному делу.

«А буде же пред судьею в канторе не повинитца, а в словах своих станет мятца, то таковаго надобно с великим тужанием напорно всякими образы разными допрашивать: давно ль то было и товарищи ево, кои в росписи написаны, все ли тут были, и прежде ли ево они пришли или после, или все они вместе пришли, и отъкуду пришли и где они сошлися, и отъчего у них сталось и как кончилось, и о коем часе дня или ночи и в какой хоромине или на дворе или в ином каком месте. И буде в хоромах, то в коем месте, в переднем ли углу или у дверей, или у печи или за столом, и сидя ли или встоя, и рано ль или поздно, и на дворе ведрено ли в то время или ненасливо было и после того случая, как разошлися и кто из них прежде пошол от него, или кто остался, или все вместе пошли и колько их было и всех ли он знает, иль и никого не знает?»[32]

Безусловно, это были рекомендации тактического характера, и к тому же не лишенные оснований.

Петр Великий, придя к власти, будучи ярым приверженцем западного образа жизни, старается ограничить пытку, ставит ее применение только при недостатке иных доказательств, как то:

• добровольное признание;

• изобличение преступника достоверными свидетелями, которых должно быть не менее двух (последние не очевидцы не могут свидетельствовать по молве, по слуху);

• полудоказательства, при этом, как бы много ни было улик, все они вместе взятые не могут составить полного доказательства, но они важны тем, что их наличие предполагало использование пытки.

Пытка допускалась только при наличии трех обстоятельств: преступление очевидно, против обвиняемого есть полудоказательства, и он не сознается в совершении преступлении.