– Придет няня, пойдешь на обед.

– Ладно, – мстительное. – Поняла. Хорошего дня, Илья Тимурович.

И судя по сладкой патоке в голосе секретаря, она мне всё вот это припомнит, в денежном эквиваленте. Ну, так-то справедливо.

Оставив Мишку на секретаря, ветром мчу на встречу с юром на Патриаршие и думаю совсем не о коварной бывшей супруге, а о не менее коварной Ромашке. Алёна, блин. В очередной раз словил паралич лицевых мышц. Ну, почему не Даша, Надежда, Лиза, Снежана? Маша, на худой конец? Почему именно Алёна? Я же буду путать с именем бывшей жены, как пить дать буду. Я себя знаю. Потом пусть не обижается, у меня на имена бывает «топографический» кретинизм. У кого-то кретинизм на местность, у кого-то на числа, а у меня на имена, если они созвучны с другими. Будет Ромашкой, так безопасней.

С трудом всунув тачку на платную, забитую вечно до отказа парковку, пулей лечу в «Ервин». Залетаю в ресторацию, отмахиваюсь от хостес, что меня ждут, вижу Бориса, скучающего за столиком у окна.

– Ну, что за срочность? – плюхаюсь напротив друга, и да, юриста-адвоката-в-одном-лице. Многозадачный он у меня, да. – Есть чем порадовать, Борис Сергеевич?

Сергеевич морщится, словно откусил от лайма сразу половину, ну, не нравится ему, когда его по отчеству величают.

– И тебе привет. Заказал нам по чашке кофе, не возражаешь?

– Не возражаю, – прищуриваюсь, вальяжно откидываясь на спинку мягкого кресла. Если скупердяй Борька на что-то раскошелился на деловой, можно сказать, встрече, – разговор выдастся не из легких, и сомневаюсь, что сказанное им мне понравится. – Давай с ходу, не тяни. Выкладывай, что у тебя.

Друг вздыхает, скорбно поджимает тонкие губы – ещё один неприятный звоночек – и лезет в органайзер, выуживая стопку деловых документов.

– Две новости, хорошая и плохая.

– Традиционно, так сказать. Что ж. Давай по порядку.

– Ну, раз по порядку. Документы на развод я подготовил, прочитай и подпиши со своей стороны, – протягивает мне бумаги и золотую ручку. Пафосный какой.

– Я-то подпишу, – цепко читаю официальные строчки, – но Алеська решилась бодаться, и так просто бывшая коза не сдастся, как понимаю.

– С Алесей Геннадьевной я уже говорил, в курсе её позиции, – морщит брезгливо нос, но комментарии оставляет при себе. – Неважно, чего она там хочет и на что надеется. Есть факт её измены и свидетель в лице её любовника.

Хмыкаю злорадно.

– Дал взятку?

– Ну, какую взятку, Илья, компенсацию, всего лишь небольшую компенсацию за моральный ущерб, нанесенный молодому человеку Алесей Геннадьевной ввиду морального давления с её стороны на эротический уклон.

Обескураженно вылупливаюсь на друга и, откинув голову, содрогаюсь в хохоте. Борис позволяет себе бледную улыбку. Официант шустро оставляет на столике кофе и ретируется со свистом пули.

– Силён, – утираю слезы смеха. – Есть документальное подтверждение?

– Естественно, – гордо вскидывает подбородок. – Далее. Также имеются запротоколированные свидетели в лице семи человек о рукоприкладстве в отношении несовершеннолетнего Михаила Ильича Шахова со стороны его матери Алеси Шаховой, а это уже пахнет ограничением родительских прав. Хочешь?

– Хочу, – говорю искренне. – Но пока придержи этот вариант, всё же она его мать и, насколько я знаю, раньше не поднимала на сына руку.

– Это насколько знаешь ты, я поспрашивал ваших соседей, так вот несколько жильцов утверждают, что Алеся на их глазах несколько раз не только кричала на ребенка как полоумная, и это не мои слова, но и таки поднимала на него руку.

Медленно сатанею. Вот сучка. Почему я раньше об этом не знал? Потому что пропадал на работе! Идиот.