Ищу няню для сына. Дорого! Арина Салай

Илья

«Ты в курсе, чем сейчас занимается твоя жена?»

Такое сообщение пришло мне пару минут назад на айфон. Задумчиво кручу гаджет в руке, тру переносицу, в голове гребаная каша, работы за гланды, стрелка на часах перевалила за восемь вечера, а какой-то несчастный лось или лосиха пудрит мне и без того перегруженный мозг. Желание послать лося в пешее эротическое и вырубить к чертовой матери телефон зашкаливает, но идиотское любопытство и усталость делают своё дело, пальцы несутся вперед моей головы:

«И чем же? Просвети-ка. Ты вообще кто у нас?»

Ответ приходит незамедлительно, словно метафорический лось держал выведенный ответ наготове. От сообщения так и фонит злорадностью и кучей зловонного говна.

«Изменяет она тебе, брат. Сыночку кинула в кроватку, а сама кувыркается в другой кроватке. Сечешь? Анонимный доброжелатель».

Скалю зубы:

– Иди в задницу, анонимный доброжелатель, – бросаю «яблоко» на стол и поднимаю взгляд к голубому экрану лэптопа, к горлу подкатывает тошнотворный ком, во рту кислый привкус, перед глазами плывут цифры сводной ведомости. Ослабляю ворот рубашки.

Хмыкаю, качая головой. Чтобы моя прилично раздобревшая после родов домашняя Алеська, обожающая читать в древнем застиранном халате всякие идиотские любовные романчики, мне изменяла? Оборжать колени. С ребенком по соседству? Это вообще какая-то дичь, какая мать додумается до такого? Только если полная отмороженная дура с комплексом нимфоманки. Моя Алеська не такая.

Черт, когда я в последний раз жрал? Кажется, утром или вечером? Плетусь на примыкающую к кабинету кухню, шарюсь в ящиках, ворча на безалаберную секретаршу: не могла хотя бы крекерами запастись или конфетами, про бутерброды молчу, мини-холодильник не радует пустотой, в нем и повесившейся мыши не сыскать. Раздраженно хлопаю створкой, завтра же дам втык Ирине, чтобы заполнила всё здесь как надо, совсем расслабилась дамочка.

Всё, хорош. Домой. Жрать хочу, спать и спокойствия.

С радостью и тонким сосущим под ложкой ощущением неудовлетворения выключаю технику, спускаюсь в подземный паркинг, запрыгиваю в свою ласточку и выруливаю со стоянки. Приветствую жестом охранника и наконец покидаю здание.

По дороге рука привычно тянется к трубке за созвоном с женой, обычно я её всегда предупреждал, когда чалил в родные пенаты, уточнял, что в магазине прикупить и приготовить ли чего на ужин. Алеська умела готовить, вполне сносно, но очень это дело не любила, разве что для малого каши варила, для нас же предпочитала просто заказывать еду в ближайшем ресторане. В мозгу мелькает злосчастное тупое сообщение, ядовитый голос внутреннего я мерзко подзуживает: а что, если лось не «анонимный доброжелатель», а я?

От подобного абсурдного предположения скриплю зубами и всё-таки не звоню.

Я никогда не считал себя мнительным или гребанным Отелло, однако по приезде в наш элитный микрорайон Амурьево я накрутил себя настолько, что, едва заглушив двигатель, как укушенный в задницу помчал на наш этаж. Руки, ищущие по неожиданно бездонным карманам ключи, потрясывались, я волновался, вот только не за гипотетическую измену, а за ребенка. Мишке всего год с маленьким хвостиком в пару месяцев, совсем крошка. Дверь открыл с облегчением, толкнул ногой, в глаза сразу бросились вместе с обувью жены и маленькими тапочками – мужицкие кроссовки этак сорок второго размера и не мои, однозначно, во-первых, я ношу сорок пятый, во-вторых, не мой стиль.

Всё. На глаза упала алая пелена. Твою мать. Я – мужик и никогда, мать твою, никогда даже не подумывал об измене, несмотря на то, что прежних чувств к жене не испытывал. Нежность, благодарность за сына, уважение – да, любовь и страсть – скорее нет.

В спальню ворвался как раненый в попу бизон, а там картина маслом и старый бородатый анекдот. Чужой мужик пялит чужую супругу. Пошлые стоны, вялые шлепки тел, тощая задница, вот на кого она меня променяла? А, вообще, занятно. Что занятно? Олень всё-таки я. Интересный опыт. Благодарствую, но повторения не хочу. На хрен этих баб. Особенно таких безмозглых.

– Это как понимать?

Мой тихий рык услышала первой Алеська. Пока неверная супруга испуганно визжит и слезливо заверяет, что это всё не то, о чём я подумал, бледное мудачье скатывается с жены, бывшей жены, и поспешно натягивает на тщедушное тельце штаны, я заглядываю в кроватку и ребенка не нахожу. Визги Алеси раздражают настолько, что меня нещадно мутит.

– Замолчи, Алеся, – прошу очень ласково. Алеська послушно затыкается. – Где ребенок?

– Ик… Илюша…

– Миша где?! – реву.

Алеся вздрагивает и бормочет: она оставила его на диване в гостиной, ребенок спит.

– Ой, Илюша, не буди его! Он испугается…

– Замолчи. По-хорошему прошу. Слышать тебя не желаю. А ты, – обращаю внимание на вздрогнувшего парня, господи, так он совсем малец, от силы лет двадцать, максимум двадцать пять. Про себя отпускаю смешок: на старшеньких потянуло? Милф, как сейчас принято у молодежи говорить. Идиот малолетний, о такого и руки марать неохота. Брезгливо передергиваю плечами, гаркаю устало: – Вон. Даю тебе две секунды.

Пулей мчу к ребенку, Мишка находится там, где и сказала его мать, спит себе мирно-спокойно и в ус не дует. Это хорошо. Проверяю на всякий случай дыхание малыша и осторожно беру на руки, в дверях – бледная до состояния штукатурки Алеська, в глазах лихорадочный блеск, но голос вполне спокоен:

– Ладно, это то, что ты подумал. И что ты теперь с этим собираешься делать, Шахов?

– Хорошо, что ты спросила. В самое ближайшее время подам документы на развод. Ты знаешь условия брачного договора, доказательств достаточно. Сына я забираю. А ты… С нами всё, Алеся. Квартиру эту можешь оставить себе. На большее не рассчитывай.

– Что? – губы бывшей синеют, в глазах ужас. – Ты не можешь со мной так поступить! Илья! Это бесчеловечно!!!

– Бесчеловечно, Алеся, шпёхаться с чужим мужиком, оставив маленького ребенка одного. Всё, – морщусь. – Обсудим условия по воспитанию сына, когда успокоюсь.

Игнорируя истеричные визги бывшей, вместе с чудом не проснувшимся сыном покидаю дом, прикидывая, что в нашем загородном особняке должны быть кое-какие вещи ребенка и игрушки, остальное завтра захвачу. Помимо этого, встает один острый нюанс. Мне срочно нужна няня для сына, я готов платить бешеные бабки, только чтобы она была ответственной и толковой.

По дороге в загородный дом сын несколько раз просыпался и звал маму, тем самым выкручивая мне эмоциональные жилы. Я сам, взрослый, без пяти минут сорокалетний мужик, чуть позорно не разрыдался. Успокоили ребенка только мультики, в ютубе нашелся какой-то «Синий трактор», и ехали мы оставшийся путь под «по полям, по полям» и сынишкино «паля-паля». Господи Иисусе, няню, вот прямо сейчас, из-под земли мне достаньте, но положите на стол!

На часах начало девятого, мы с истерично ревущим Мишкой подкатываем к нашему дому, у него горе – выключили «паля», у меня нервно дергающийся глаз, и как с этим чудовищем бывшая справлялась? Ужас какой-то. Мои нервные клетки уныло машут платочком и сваливают в закат. Парни! Меня с собой захватите. А вот и бывшая раздирает моё «яблоко» звонками, на ультразвуке орет сын, крыша отъезжает на перекур. Пыхчу, одной рукой держу ребенка, второй пытаюсь открыть чертову калитку, по соседству зажигается в домах свет, бабки прилипают носами к окнам и во все глаза глядят кино.

Ключи падают в траву. Из ушей валит пар, на одно ухо я уже оглох от Мишкиного воя.

«Так, – реву на себя, поднимая связку. – Успокоился, Илюха. Ты прошел папу-армию и медные трубы, что, с ребенком собственным не справишься? Справишься. И Алеське покажешь, что не лыком шит. Вот не зря она скалила зубы в гаденькой ухмылочке. Наверняка ждет, коза, что я ей сам сына верну с доплатой. Ага, ну, пусть ждет».

Калитка побеждена. Сын немного успокоен сюсюканьем и обещаем вкусного ужина и сказки перед сном. Открываю дом под Мишкино: «ма», «ма, де ма». Держимся, Илюха, и в рифму не отвечаем.

Ребенка оставляю на диване, договариваюсь с ним, что сейчас вернусь, и мчу за остальными вещами и купленной в супермаркете снедью, а там соседи продолжают глядеть кино, но кто ж запретит. На обратном пути звоню секретарше, и когда в трубке раздается сонное: «алло», палю без предисловий:

– Мне нужна няня, срочно! Прямо завтра. Нормальная няня для одногодки. Не старая Фрекен Бок с деменцией и не зеленая сопля, нормальная, адекватная, с мозгами. Запрос понятен?

– Э-э-э, Илья Тимурович, а где я её найду?

– Просыпайся, Ирина! – гаркаю гориллой, у которой отобрали банан. В трубке нервный ик. – Завтра. Няня. В час жду кандидаток на собеседование. Прошерсти спец агентства, там этого добра завались. Не будет няни – сама станешь с Мишкой сидеть. И, Ира, в холодильнике повесилась мышь, позаботься об этом. Поняла?

– Э-э-э…

– Уволю!

– Поняла! Что сразу уволю, – ворчит Ирина. – И вообще-то завтра суббота.

– Вот и ладушки.

Влетаю в дом и шокировано таращусь на сына: этот мелкий диверсант умудрился забраться на стол, смахнуть с него скатерть с чашкой, на паркете черепки; стянуть с себя штаны с памперсом, обмочиться на пол, и сейчас сидит довольный в луже и хлопает по ней ладошками. Кабздец картина маслом.

Привалился плечом к косяку, возвел глаза к потолку. Няню мне, срочно! И клининговую компанию заодно. Нет, ну как женщины с этим всем справляются, вот точно заводские какие-то настройки у них врубаются после рождения малышей, и ведь Алеська мне ни разу на ребенка не жаловалась.