– Отличное место для разговоров, кроме дичи, тебя здесь никто не услышит, – заметил князь, обернувшись к племяннице.

– Прозвучало как угроза, – усмехнулась Илария.

– Если бы со мной ехала не ты, возможно, так оно и было бы. Но нам и вправду пристало поговорить о деле, дорогая.

– Например, как мне избежать брака с Густавом.

– Это не самая большая беда.

– Кому как… – Илария опустила голову и заметно погрустнела.

Какое-то время они ехали молча.

– Что тебя так тревожит, мой ангел? – наконец спросил дядя.

Иларию всегда подкупал этот ласковый тон. В такие минуты она могла поплакаться о своих горестях и обнажить душу, не боясь быть осмеянной. Князь хоть редко, но давал ей такую возможность.

– Мне порой страшно, дядя Давид, – призналась она, отбросив напускную дерзость, служившую ей щитом, и позволила себе такую роскошь, как искренность. – Что меня ждет? Я каждый раз отталкиваю мысли о замужестве, стараюсь не думать о возможной борьбе за власть, но знаешь, первая мысль тяготит меня куда сильнее второй. Я не хочу, чтобы меня увозили в Узурию.

Князь переглянулся с Иларией:

– Ты не уедешь туда. Можешь не переживать.

– Так ты поможешь мне избежать брака? – Илария приободрилась.

– Я пока не могу тебе этого обещать. Все зависит от исхода войны и поддержки наших союзников.

– Что я могу сделать со своей стороны? Отец и слушать ничего не хочет, для него это дело решенное.

– Я попробую навести наших магнатов на нужные мысли. Не спеши. Нам сначала надо предложить им что-то…

– Деньги?

– Ты хочешь предложить богатейшим людям княжества еще денег? – усмехнулся князь. – Дорогая, нам всем нужна власть. Если ты дашь ее нашей элите, она тебя поддержит.

– Новые права для рыцарства и шляхты?

– Этого мало, нам потребуется создать Королевский Совет.

– Но прежде сделать меня королевой, королевой без короля…

– Именно.

Лес стал светлее, вдали показалась голубая гладь озера, а воздух наполнился криками чаек. Князь обратил внимание племянницы на соляные копи. Приглядевшись, Илария заметила белые горки на берегу. Крестьяне, стоя по колено в воде, широкими лопатами сгребали соль в кучи, оттуда ссыпали ее в ручные тележки и потом распределяли на берегу по корзинам и укладывали на повозки.

Заметив хозяина, крестьяне остановили работу и, сняв шапки, поклонились в пояс. Князь поприветствовал их и подозвал одного к себе.

– Все спокойно? – поинтересовался князь. – Наши арендаторы не мешают работать?

– Слава Богу, все чин по чину, ваша светлость. Люди пана Януша на Малом озере, мы на Большом, – ответил крестьянин.

На вид ему было около пятидесяти лет. Невысокий, коренастый, с загорелой кожей, на которой были особенно заметны глубоко врезавшиеся в кожу морщины.

– В деревне тихо? Никто не разбойничает на моей земле? – продолжал расспрашивать князь, оставаясь в седле.

– Никто, ваша светлость. Один Марек забредал, но мы его быстро спровадили.

– Чего хотел? – Князь слегка прищурился.

– Да все грозится на вас великому князю жаловаться. Он, стало быть, к Янушу перешел, а все никак невесту простить вам не может.

– Дурак, сам упустил ее. А я ведь ее прошлым летом замуж выдал. Как она поживает?

– Она и ребеночка уже родила.

– И хорошо. На вот, передай ей. – Князь отвязал кошелек и протянул крестьянину. – И с убогой пусть поделится. Здесь на всех хватит. Агнешка присматривает за ней?

– Да, ваша светлость, как вы велели, убогую не обижаем, живет себе тихо-мирно в Старой деревне. Наши бабы то молока, то хлеба с медом принесут ей. Не бедствует горемычная.

– Слава Богу, – ответил князь. – Что ж, будь здоров. Можешь из тех денег и себе несколько золотых оставить.