Все это очень поразило автора, который и представить себе не мог, что его родной город может по справедливости оценить издание, и который отрицает, что рисовал такие буквальные портреты горожан, как они утверждают.

«Я думал, что если три или четыре экземпляра моего романа будут проданы в Эшвилле, то дела пойдут хорошо, – говорит мистер Вулф. – Мне и в голову не приходило, что люди будут читать его так, как читали, что они воспримут его так буквально и так разволнуются из-за него. Из города я получил массу известий! Было даже несколько писем с угрозами, анонимные, разумеется».

«Люди упорно продолжали видеть сходство между персонажами и реальными людьми там, где его не было. При написании этого романа я был словно скульптор, который использовал глину из определенного места, чтобы создать фигуру. Люди из этого места могли бы правильно сказать: «Я видел эту глину раньше», но они не могли бы правдиво сказать: «Эта фигура мне знакома». В этом и заключалась ошибка Эшвилла. Поскольку он так хорошо знал глину, то утверждал, что знает и фигуры».

«В последнее время, как я понимаю, ажиотаж поутих. Люди стали смотреть на дело более справедливо, более рационально. А у Эшвилла появились свои проблемы. Не знаю, что я чувствую сильнее – сочувствие к полному краху его бурных проектов или восхищение тем великолепным мужеством, с которым он встречает закрытие банков и тяжелые времена».

Эта беседа состоялась в маленькой библиотеке в офисе издательства «Скрибнерс» в знойный летний полдень. Мистер Вулф, недавно вернувшийся из годичной поездки за границу по стипендии Гуггенхайма, жил в Бруклине, пытаясь привести в порядок рукопись еще одного огромного романа, «Ярмарка в октябре». Он работал над ней все утро и прервался как раз к тому времени, когда приехал из Бруклина, чтобы дать интервью.

Я без труда узнала его, когда он вышел из лифта на пятом этаже. Томаса Вулфа не может быть два. Этот автор романов о титанах – сам титан, шесть футов четыре дюйма ростом, кареглазый, темноволосый гигант. И пока он беседовал в маленькой библиотеке, он показался мне искренним, довольно серьезным молодым человеком, неистощимо терпеливым к требованиям своего инквизитора. Его опыт, как я поняла, примерно совпадает с опытом его героя, Юджина Ганта. Не то чтобы «Взгляни на дом свой, Ангел» можно было воспринимать буквально как автобиографию. Но его автор, как и его герой, получил образование в университете Северной Каролины в Чапел-Хилле, который в романе называется Пулпит-Хилл, и, похоже, он разделял некоторые впечатления Юджина о военном времени в Норфолке, Ньюпорт-Ньюсе и Лэнгли-Филд, штат Вирджиния. Роман заканчивается намерением Юджина получить степень магистра в Гарварде. С этого момента можно начать рассказ самого мистера Вулфа, ведь он действительно поступил в Гарвард и пробыл там три года.

«Новая Англия была прекрасна для меня – прекрасна и сейчас. На самом деле, сейчас я ищу место на побережье Мэна, чтобы отдохнуть этим летом, – говорит он. – Я думаю, что южанам свойственно испытывать тоску, почти тоску по дому, по Новой Англии. Если в результате Гражданской войны и осталась какая-то горечь, то я ее не испытал».

«Для себя я думаю, что отчасти меня привлекли зимы Новой Англии. Наши зимы в Эшвилле, конечно, не совсем мягкие; у нас бывает снег, но не такой, как в Новой Англии. Для меня, учившегося в Гарварде, в снеге было что-то сказочно прекрасное. В воздухе перед наступлением метели витает какое-то ощущение, почти запах снега, который оказывает на меня сильное воздействие. А когда снег приходит и шаги затихают, я чувствую себя так, словно должен быть счастлив, если бы снег шел вечно. Я чувствую, что никогда не пишу так хорошо, как в снежную ночь».