Дома он словно перестал слышать Аллу: отключался от ее слов, воспринимая только голос, как некий звуковой шум. И однажды сказал ей просто и спокойно:

– Я не могу больше с тобой жить. Я не хочу тебя видеть.

И всё закончилось. Он снова был один, не ощущая никакого сожаления о том болезненном состоянии, в которое втянул себя, думая, что станет счастливым. А разве ты был несчастлив до этого? – спрашивал он себя. Но все познается в сравнении, эту гениальную мысль никто не может оспорить. И понимая, что сделал все правильно, он дал себе слово, что больше никогда не станет совершать таких опытов над собой. Чужой человек не должен находиться рядом – это же так понятно, как дважды два. Две взаимоисключаемые величины, – думал Кирилл в тот момент и удивлялся тому, что не заметил этого сразу. Видимо, я был уверен в том, что хорошо разбираюсь в людях, но оказалось: человек гораздо сложней устроен, чем я предполагал до этого, – думал он. Человек многообразен, но нам он может представить какой- нибудь один свой образ, а остальные находятся скрытыми до какого- то момента или случайно проглядываемые сквозь пелену тумана, незамеченные нами. А когда туман развеется, оттуда может выйти нечто такое, чего ты никак не ожидал увидеть. Часто мы ругаем себя за свои поступки, за несдержанность, за ошибки, не понимая того, что это вовсе не ошибки и не случайность. Так было нужно. А для чего это было нужно – мы узнаем позже или сразу, – думал Кирилл. У него теперь было масса времени подумать обо всем: я должен был это пережить, осознать всю пустоту подобных отношений, научивших меня еще сильнее ценить свое душевное состояние внутреннего покоя, что дается не так просто. Но для этого в первую очередь необходимо уметь различать чуждое, несущее в себе разрушение для выстроенного, выстраданного мной мира, в котором я могу быть счастлив, определяя счастье как возможность двигаться дальше, а не стоять на месте, будто упавший с горы камень. Ты же хотел быть на вершине, а оказался внизу, вот так вдруг обрушившись к подножию. Ты потерял свою силу, и любой встречный ветер оказался способным сбить тебя с ног, закружить в вихре убегающего времени. И, не замечая этого, ты продолжал жить по инерции, будто впереди у тебя была вечность, и можно никуда не спешить и ничего не желать более того, что имеешь. Что это было? Бессмысленная трата жизненного ресурса – энергии, данной тебе для чего-то, ибо сила всегда приходит к тому, кто в ней нуждается. Но не затем, чтобы растрачивать ее впустую по мелочам, кичась тем, как ты велик по сравнению с другими, а только для того, чтобы преодолевая тот самый встречный ветер, ты шел сквозь него и делал то, что тебе предназначено делать в этом мире. И все это только для того, чтобы подняться еще на одну маленькую ступень выше себя самого – того, кем ты был когда-то, может быть и не так давно, но дело не в скорости движения, а в намерении идти, потому что иногда человек умирает раньше своей физической смерти. Кирилл видел таких людей. Нет, это были не призраки, не фантомы: они ходили, дышали, даже разговаривали, но им было просто все равно, куда идти и что делать, они как будто спускали на ветер свое время, как карточный игрок спускает деньги, а проигрывает, по сути, свою жизнь. Что ж, каждый выбирает то, что ему близко и что совпадает с его представлением о том, какой должна быть та самая жизнь. Но кто сказал ему, что об этом вообще думают? Просто живут по привычке, как делал и сам он довольно часто, по крайней мере, раньше, когда еще не чувствовал этого. Всё было именно так. И он считал тогда, что это нормально.