Солнце не прошло ширину диска, охотники очнулись от боли. Я повесил каждого на сук: локти перебросил сзади навстречу друг другу, ноги связал друг с другом, обмотав петлю вокруг шеи. Вернулся, волоча Красивого Оленя: его замучила боль в колене, он перебрал с корнем дурмана, осоловел и я сбил его копьем с тупым наконечником.

Я не учел, что Тигр теперь не просто не помогает, а воюет против. Он послал муравьев. Когда я приволок Красивого Оленя, на сучьях никого не было. Веревки из оленьих жил валялись на земле, погрызенные муравьями и порванные. К счастью, барахло я спрятал в тайнике. Но делать-то что?

– Ворон! – Возопил я.

– Усю-сю мой маленький! Опять не можем без взрослого дяденьки? – Ворон взмахом крыла развернул себя из ниоткуда.

Меня перекосило от Его издевательского тона.

– Пленники сбежали, что делать? – Спросил я.

– А я что? – Насмешливо переспросил Ворон. – Меня Мамонт помогать прислал, а главным тебя назначил. Ну и командуй.

– Лады. – Я рывком воли вдернул себя в состояние воинской равнодушной ярости. – Ты можешь их найти?

– А чего их искать? Я их вижу. Вон они – забрали твою оленину, идут к Племени.

Я повернулся к Красивому Оленю. Он с разинутыми ртом и глазами смотрел на нас.

– Хочешь жить? – Спросил я. Он, ещё полу-обалдевший, утвердительно моргнул. – Тогда будешь сидеть здесь, пока мы не подойдем, или пока Солнце не взойдет. Уйдешь – Ворон тебя увидит, и я тебя убью. – Он моргнул.

– Пошли. – Скомандовал я Ворону, взял оружие и мы двинулись наперерез.

Я на каждом шаге загребал траву или задевал корни. Еще я видел сквозь кусты опушки дерево с обрывками веревок, а уже споткнулся и упал. Блин жеш! Да дети не такие неуклюжие! Всю жизнь я гордился развернутыми ногами, это же был знак Тигра. А теперь хожу как годовалый младенец. Что делать-то?

– Слушай, Ворон, – в брюхо пришла идея,50 – Ты ведь можешь перенести меня туда, где они пройдут?

Ворон без слов подшагнул ко мне, завернул нас обоих и вывернул в каких-то темных кустах.

– Где мы? – Спросил я. – И где они?

– Мы на вершине холма. – По-деловому, без ёрничания ответил Ворон. – Они будут пробегать вон там. – Он махнул клювом, я выглянул из кустов: лощину под холмом заливал свет почти полной луны.

– Пробегать?

– Ага. Готовься. – И Он исчез.

Я разложил копья, взял две заряженные копьеметалки и настроился к долгому сидению в засаде. И тут как рявкнет!

В полной руке полетов стрелы стоял Ворон. Он был раскаленным углем высотой в три человека. Его клюв превратился в распахнутую пасть, размахом с человека, усеянную зубами с ладонь. Его крылья кончались когтистыми лапами, и эти лапы тянулись к охотникам.

На фоне горящего Ворона было хорошо видно, как охотники припустили по лощине.

– Свиссь! Свиссь! – Свистнуло два копья, два охотника упали и поползли, опираясь на руки и одно колено. Каждому попало в бедро.

– Свиссь! Свиссь! – Еще двое. Не надо было останавливаться и смотреть, что случилось.

Пятый еще при первом попадании прыгнул за камень. Блестящий Сокол, помощник Вождя, наверное, главный.

Я, как Ворон появился, всё удивлялся своей решительности. Может, язвительный Ворон так на меня повлиял, может, потому что я уже не в Племени, это там я был мальчиком, слушающимся взрослых, а сейчас я сам себе и мальчик, и взрослый.

– Ворон! – Позвал я.

– Чё те? Откликнулся он у меня из-за плеча.

– У вас, божков, нету копьеметалки, пробивающей камни?

– Ща. – Ответил он. – Без чудес обойдемся.

Он исчез, возник за спиной Блестящего Сокола, не успеешь моргнуть обернул его крылом, исчез с ним, возник посреди лощины и исчез.