– А кто придумал нарядить тебя в это платье? Откуда у тебя парик? – полюбопытствовал Блэйк.
Олеана объяснила, что все это ей выдали в театре.
Тогда дознаватели приказали привести костюмера, а потом – гримера-постижёра. Костюмер – седой взъерошенный старичок – оглядел Олеану, не узнавая её, – или делая вид, что не узнает, – и заявил, что платье, которое на ней надето – не из коллекции театра «Авэн». Гример-постижёр сообщил, что белокурого парика с серебряным обручем он Олеане не выдавал, и грим она накладывала сама…
Вокруг несчастной узницы сплеталась какая-то сеть. Кому и зачем это было нужно? Почему все, с кем Олеана встречалась в театре, лгали, как будто они сговорились? Кто был этот таинственный незнакомец, который, казалось, не желал ей зла, приглашая её выступить? Неужели это ловушка? Неужели нет выхода, и никто в целом мире не придет ей на помощь?! Мама?.. Чем же может помочь мама…
– Что – крыть больше нечем? – ядовито спросил господин Умари, очевидно, увидев растерянность на её лице. – Тогда говори правду! На кого ты работаешь?!
Олеане показался издевательским тон дознавателя. Ей стало больно и обидно: ведь до сих пор она не сказала ни слова лжи!
– Ты будешь говорить, или нет? – нетерпеливо спросил Умари.
Олеана измученно посмотрела на него.
– Если ты собираешься молчать, ты об этом пожалеешь! – пригрозил дознаватель.
– Что я должна говорить? – жалобно пролепетала Олеана.
– Я задал вопрос! На кого ты работаешь?! Кто нанял тебя?!
– Он ужинал у нас в кабачке. Я не знаю, как его зовут…
– Он велел тебе выступить на сцене? Он поручил подкупить конферансье? Он дал тебе сто шильдов? Он приказал надеть этот балаганный костюм? Он подсунул тебе этот дурацкий текст?
В своих чёрных перчатках, с его пронизывающе холодным взглядом, господин Умари был похож на Люцифера. Олеана не могла больше спорить с ним. Допрос продолжался четвертый час. «Если я не соглашусь, конца этому не будет», – поняла Олеана и молча кивнула.
– Как его имя?
– Я не знаю. Он не представился…
– Он дал тебе текст?! – Умари повысил голос.
– Да.
– Он дал тебе платье?!
– Да.
– Он дал тебе сто шильдов?!
– Да…
– И он при этом НЕ ПРЕДСТАВИЛСЯ??!! – закричал на неё Умари так громко, что даже секретарь в углу вздрогнул. – Ты соображаешь, какой бред ты несешь?!
– Я не знаю, что я должна говорить… – прошептала Олеана. – Пожалуйста, перестаньте кричать… – попросила она и разрыдалась, как ребенок.
– Умари, давай сделаем перерыв, – осторожно предложил Блэйк. Олеана сквозь слёзы увидела неподдельное сочувствие на лице второго дознавателя.
– Уведите её, – недовольно сказал Умари.
Стражники отвели Олеану в камеру. Она вздрагивала от рыданий, из её глаз текли слёзы. Зачем же так кричать?.. Разве она виновата, что незнакомец не представился?..
Глава 2
Один из придворных Её Величества, кудрявый юноша по имени Фарли, попал на концерт в городском театре случайно: выдался свободный вечерок. Когда расфранчённый конферансье объявил выступление Олеаны, Фарли, сидевший в боковой ложе, не поверил своим ушам. Шансонетка Грина поёт на сцене «Авэн» – самого крупного городского театра? Что за чудеса?..
Фарли был знаком с этой юной исполнительницей. Большой ценитель музыки и выдержанных славийских вин, он частенько навещал кабачок «У Грина». Ему было известно, что отец Олеаны погиб на войне, а девушка кормит семью. Сопрано этой невысокой, худенькой, скромно одетой певички было божественно. Когда она пела, – казалось, для неё не существует ни окурков, ни грязи на полу, ни запаха жареного мяса из кухни: она парила над всем этим, как небесный ангел над земной суетой. Фарли не раз говорил Грину, хозяину кабачка, что его шансонетка создана для сцены и мировой славы, а не для развлечения пьяной публики. Кабатчик полностью разделял мнение Фарли, но, не желая терять барыш, разговоров таких старался не поддерживать. Грина можно было понять: благодаря юной певице кабачок его каждый вечер был полон…