Идэн смешался. Он не знал, что говорить.

– Вы с нею не репетировали? – настойчиво повторил господин Умари, от которого, очевидно, не так-то просто было отвязаться.

– Нет, – наконец выговорил Идэн.

– Так и вышли на сцену, без репетиций, и твоя партнёрша ни разу до этого не спела под твой аккомпанемент? – господин Умари никак не хотел оставить Идэна в покое. Тот неуверенно кивнул.

– Она сказала тебе: ты сыграешь гимн, а я его спою? Весь зал поднимется с мест? Люди будут подпевать нам? Так она сказала?! Да или нет?!

– Она сказала: сыграешь гимн, а я спою… – проговорил Идэн крайне неуверенно – очевидно, чувствуя подвох.

– И когда ты увидел на ней эту пародию на королевское платье – тоже ничего не заподозрил? – коварно спросил господин Умари. («Серебряный обруч на парике! Намёк на королевскую корону?! Как же я сразу этого не поняла?..» – пронеслось в голове у Олеаны.) – И когда услышал, что песня называется «О женщинах и мужчинах»? – продолжал господин Умари. – Самое подходящее название для гимна, да?!

Идэн понял, что попался в ловушку, и замолчал.

Умари переглянулся с Блэйком.

– Я ещё разберусь с тобой, – пообещал он пианисту. – Уведите этого, – приказал он стражникам. – И приведите сюда того, кто вёл концерт!

Конферансье тоже был очень бледен, ворот его рубашки был расстегнут, и бабочка отсутствовала. Господин Умари велел ему объяснить, каким образом номер Олеаны и Идэна попал в программу концерта. Тот не смог ответить ничего внятного.

– Кто утверждал программу? – спрашивал у него господин Умари.

– Управляющий театром «Авэн», – потерянно отвечал конферансье.

– Там был номер «О женщинах и мужчинах»?

– Был, – неуверенно отозвался конферансье.

Тогда господин Умари приказал принести протокол допроса управляющего театром и отчётливо зачитал вслух его показания о том, что номера с подобным названием в утверждённой им программе не было. Конферансье смешался.

– Отвечай, – грозно приказал ему господин Умари.

– Мне дали денег, чтобы я включил номер в программу без ведома управляющего… – признался конферансье дрожащим голосом.

– Кто?

– Вот она! – ведущий не глядя указал на Олеану.

– Я?!.. – тихонько спросила девушка. Глаза её сами собой округлились.

– Ты, ты, – с досадой подтвердил молодой человек.

– Кто она? Как её имя? Давно ты её знаешь? – спросил его Умари.

– Я её не знаю. Она пришла перед концертом ко мне в кабинет. Сказала, что она – артистка, хочет исполнить песню, чтобы прославиться на весь город. Я, конечно, хотел отправить её к управляющему, но она предложила мне сто шильдов…

Конферансье добавил, что не смог отказаться от таких денег и, нарушив правила, выпустил самозванку на сцену.

– Ты дала ему сто шильдов? – спросил Блэйк у Олеаны.

– Столько денег я никогда в руках не держала… – девушка продолжала изумлённо смотреть на обманщика-конферансье округлившимися глазами.

– Врёшь, – крикнул конферансье, обернувшись к ней. – Ты дала мне денег! Сто шильдов! Вспомни – у тебя ещё пудреница выпала из сумочки, когда ты их доставала!

Мог ли человек, не моргнув глазом, лгать так подробно? Олеана даже усомнилась на секунду, не было ли всего этого на самом деле? Может быть, он с кем-то её перепутал?..

– Какие разъяснения ты можешь дать по поводу сказанного? – спросили Олеану, когда конферансье увели.

Олеана честно постаралась объяснить, как всё было на самом деле. Она повторила, что текст песни ей дал музыкант, что она не узнала мелодию гимна, что конферансье солгал или ошибся: она не давала ему денег, да и быть у неё не могло такой суммы: семья её бедна, они еле сводят концы с концами… Но дознаватели были настроены скептически. Из всего, что слышали, они были готовы поверить только в одно: что гость кабачка «У Грина» не был выдумкой Олеаны. У девушки требовали назвать его имя: допрашивающие были уверены, что он хорошо ей знаком. Олеана сказала, что приняла его за хозяина театра. Её подняли на смех: владелец, как оказалось, был в отъезде, и по возвращении его ожидал «приятный сюрприз», – театру угрожало банкротство. После случившегося скандала посещаемость заведения неминуемо должна была упасть.