8. Глава 7

С гор обратно в лес спустились быстро, почти не заметила. Всё моё внимание усиленно забирал на себя ящер Горыныч, которого пришлось брать соседом на летающий коврик. Сначала он усиленно делил место с Чудиком, которому такое соседство пришлось откровенно не по нраву, и я каждые три-пять минут шикала на мелюзгу, призывая их к порядку.

Без особого успеха.

Что крошка Чудик, что ящер Горыныч усиленно заявляли права на коврик то справа от меня, то слева, то впереди, а то и вовсе – на меня саму. Обоим всенепременно хотелось прокатиться у меня на коленях, подлезть под руку, добиться поглаживания, преданно заглянуть в глаза и молчаливо, но крайне выразительно заверить в любви и преданности. Это вроде веселило и умиляло, но в то же время безумно утомляло.

К тому же не стоило забывать, что это не звери, а разумные существа, хоть и с мозгами не самых сообразительных подростков. Горыныч так уж точно. О Чудике я у Баюна всё как-то забывала расспросить подробнее, так что сейчас поставила себе жирную галочку на память посвятить этому весь вечер.

А вообще, я была на себя зла, но старательно делала вид, что всё под контролем. Сколько себя помню, в работе я никогда не позволяла себе не только необдуманных поступков, но даже и слов. А тут что ни день, то катастрофа в виде падения моей хвалёной выдержки и профессионализма. И ладно бы я действительно находилась в экстремальной ситуации, когда иначе никак! Так нет же! Можно было и словесно вразумить, и договориться, и даже разойтись подобру-поздорову.

Наверное.

Не сумев подавить тяжелый вздох, поймала пристальный взгляд Горыныча, которого похоже всё очень даже устраивало (он занимал почётное место справа от меня, тогда как Чудик предпочёл свернуться клубочком слева), и сдержанно улыбнулась, не став ничего говорить. Я не считала себя знатоком сказочных персонажей, но что-то в хитром прищуре змеиного богатыря подсказывало, что ему эта поездка в развлечение. Особенно в компании с красавицей, которую он не то чтобы сам похитил, но где-то, как-то… Типа того.

В общем, можно было только позавидовать самомнению Горыныча, который то и дело горделиво взирал на окрестности с высоты полета ковра, насмешливо посматривал на трусящего позади Вячеслава, да собственнически (и «незаметно») ставил на меня лапку, когда я отвлекалась на Чудика. Естественно, я тут же её строго стряхивала, но ровно до тех пор, пока не отвлекалась вновь.

Обещанная Баюном стоянка на ночлег оказалась очередной живописной полянкой глубоко в чаще леса. Уже начинало темнеть, когда мы спешились и начали разбивать лагерь. Мы – это я и Баюн. Остальные члены нашего разношёрстного отряда предпочли роль наблюдателей, и, как бы ни хотелось мне иного, в этом была виновата я сама.

Приглушив очередной порыв самоедства, я закончила распрягать Сёму и послушно отправилась к ручью за водой, куда отправил меня Баюн. Сам кот с ловкостью истинного профессионала-путешественника ставил палатку, таскал дрова и хворост для костра, расправлял скатерть-самобранку и занимался ещё сотней дел одновременно.

До ручья было всего каких-то метров шесть туда и обратно, но вернулась я как раз вовремя: Баюн рылся в моей малой дорожной сумке. Остальные наблюдали за ним с разными, но в то же время вполне читаемыми выражениями на мордах: Горыныч с детской непосредственностью, проголодавшийся Чудик с гастрономическим интересом, а Вячеслав откровенно ехидно. Глумливое меканье вырвалось из его козлиного горла в тот самый момент, когда я схватила прохиндея за шкирку и вытащила его из сумки.

С той самой шкатулкой, намертво зажатой в лапах. Ну вот что в ней такого? Ни за что не поверю, что всего лишь банальное концентрированное зло. Нет, тут что-то другое… Но что?