Как сообщал один из его друзей, «те зловещие десять лет перед появлением хлопка как рыночного товара ввергли его, как и других, в долги и нужду». В 1796 году, однако, он начал выращивать хлопок – «блестящие перспективы открылись теперь глазам отчаявшихся плантаторов» – культуру столь прибыльную, что уже через четыре года он расплатился со всеми долгами и в 1803 году отстроил новый особняк в своих владениях. Принудительный труд означал скорую прибыль; к 1824 году у него было пятьсот рабов. Уэйд Хэмптон I из Южной Каролины повторил этот опыт. По имеющимся данным, его первый урожай хлопка в 1799 году принес прибыль 75 000 долл., а к 1810 году он получал ежегодно по 150 000 долл. со своих хлопковых плантаций. Его сын впоследствии использовал часть этой прибыли при переезде в дельту реки Миссисипи в середине 1840-х годов. Будущий хлопковый плантатор Дэниел Джордан, исследуя возможности выращивания хлопка в Миссисипи, видел «поле для деятельности, где я могу делать деньги… в этом штате я могу за 5 лет сделать столько денег, сколько может понадобиться человеку»[243].

Усиленные своим богатством, уверенные в своей способности с помощью рабов выжимать из земли все больше хлопка, американские хлопковые плантаторы в 1802 году достигли доминирующего положения на британском рынке. К 1830-м годам они захватили также возникающие рынки Европы и Северной Америки. В результате пострадали те, кто производил хлопок раньше, особенно в Вест-Индии: «Конкуренция, если предоставить ей полную свободу и ничем не ограничивать, не может долго поддерживаться колонистами [в Вест-Индии], так как та цена, которая приносит обильную прибыль американскому хлопководу, не может покрыть расходов колониста на культивацию», – заметил автор анонимного письма в 1812 году. Другие потенциальные конкуренты, как, например, фермеры в Индии, сажали хлопок приблизительно на той же площади, что и плантаторы Северной Америки уже в 1850 году, но их присутствие на мировых рынках оставалось очень незначительным[244].

В результате этого хлопкового бума, насильно преобразовавшего обширные сельские районы Северной Америки, США мгновенно начали играть в империи хлопка стержневую роль. В 1791 году объем капитала, инвестированного в производство хлопка в Бразилии, по оценкам Казначейства США все еще более чем в десять раз превышал объем капитала, инвестированного в США. К 1801 году, всего через десять лет, в хлопковую отрасль США было инвестировано уже на 60 % больше, чем в Бразилии. Хлопок, еще более чем на Карибских островах и в Бразилии, наделил беспрецедентной ценностью землю и рабов и сулил рабовладельцам блестящие возможности в отношении прибыли и власти. Уже к 1820 году хлопок составлял 32 % всего экспорта США – по сравнению с мизерными 2,2 % в 1796 году. Более половины американского экспорта с 1815 по 1860 год составлял хлопок. Хлопок настолько доминировал в экономике США, что статистика производства хлопка «становилась все более определяющим элементом в оценке американской экономики». Именно за счет хлопка, и, таким образом, на спинах рабов произошло возвышение экономики США в мире[245].

Настолько важную роль стал играть американский хлопок в западном мире, что один немецкий экономист заметил: «Исчезновение американского Севера или Запада было бы менее значимым для всего мира, чем устранение Юга». Южные плантаторы, убежденные в своей центральной роли для глобальной экономики, с ликованием объявили, что они держат в своих руках «