Промышленный капитализм, построенный недавно упрочившими свои позиции фабрикантами и государством со значительно возросшими возможностями, ответил на вопрос о том, как мобилизовать труд, капитал и рынки, совсем не так, как отвечал его родитель, военный капитализм. Труд, в отличие от того, как это происходило в Америке, мог быть мобилизован потому, что в результате изменений в сельской местности, в том числе изменений правового характера, уже образовалась большая группа безземельных пролетариев, вынужденных продавать свой труд ради выживания и делавших это без физического принуждения. Более того, в отличие от американской плантационной экономики территориальные нужды хлопкового производства были ограниченными и сосредоточивались в основном на доступе к энергии воды. Так как рынки земли появились много веков назад, а права собственности на землю были относительно прочными и охранялись государством, столь типичный для военного капитализма захват земли не появился и не мог появиться в самой Британии. В то же время интервенционистское государство могло поддержать землепользование, считающееся полезным для общего экономического развития, например, разрешая экспроприацию ради строительства платных дорог и каналов. Более того, высокоцентрализованное и бюрократическое государство регулировало и облагало налогами отечественную промышленность[168].

Последним и, возможно, решающим для этого раннего момента в появлении промышленного капитализма было то, что механизмы военного капитализма могли быть экстернализированы благодаря имперской экспансии государства и в результате уменьшали для капиталистов необходимость перестройки отечественной общественной структуры и их зависимость от отечественных ресурсов – от труда и пищи до сырья для промышленного производства. Некоторые проблемы в базовом процессе мобилизации труда, сырья, территорий и рынков были разрешены военным капитализмом в Америке, Африке и Азии. И опять основной причиной такой способности к некоторой экстернализации мобилизации труда, земли и ресурсов было сильное государство (государство, укрепленное институциональными и финансовыми накоплениями военного капитализма). Это государство действительно могло реализовать разные виды институтов в разных частях мира, например, рабство и наемный труд. Таким образом, краеугольным камнем промышленного капитализма было новое государство.

Промышленники, торговцы и политики создавали новую форму капитализма – тот капитализм, который будет преобладать в большей части мира к концу XIX века.

Такое новое государство, какое начало возникать в Британии в конце XVIII века, иногда было менее «явным», чем автократическое монархическое правление, и потому казалось «слабее», поскольку его сила все больше встраивалась в безличные правила, законы и бюрократические механизмы. Парадоксальным образом промышленный капитализм сделал государственную власть менее заметной, усилив ее. Отныне рынок регулировался не личной властью короля, лорда, мастера или вековой традицией, а явно прописанными правилами, неумолимо приводимыми в исполнение договорами, законами и положениями. Более слабые государства продолжали опираться на клиентские сети, делегирование власти и произвольные правила – особенности, которые не обеспечили бы питательной почвы для промышленного капитализма. И по мере того как европейский колониализм все дальше протягивал свои щупальца, охватывая все больше территорий в мире, он все больше укреплял потенциал государства колонизаторов, в то же время подрывая политическую власть и потенциал государства у колонизируемых. Именно тогда, когда возможности государства становились все важнее, их распределение по земному шару становилось все более неравномерным.