К последним годам XVIII века 61,3 % всей хлопковой ткани, производимой на Британских островах, экспортировалось. После 1815 года, благодаря этому экспорту, Англия по сути «уничтожила всех соперников не-европейского мира» в мировой торговле хлопковой пряжей и тканью[159].

Таким образом, настоящий бум британской хлопковой отрасли был экспортным бумом. К 1800 году хлопковые ткани британского производства стали важным элементом мировых рынков – и в то же время тысячи прядильщиков и ткачей на недавно выстроенных фабриках по всей английской сельской местности, не говоря уже о сотнях фабрикантов, торговцев и моряков, стали зависеть от этих зарубежных рынков. Как с изумлением заметил в 1835 году Эдвард Бейнс, экспорт хлопка «на сегодняшний день… в три раза превышает экспорт шерсти, за столь краткое время опередив и оставив далеко позади производство, процветавшее в Англии веками и которое тогда все писавшие о торговле авторы справедливо считали великим источником коммерческого богатства для страны». Действительно, эта рекордная торговля хлопком повлияла на всю британскую экономику: 56 % всего дополнительного экспорта Британии с 1784–1786 по 1804–1806 годы составлял хлопок[160].

Британский хлопок теперь быстро вытеснил на мировых рынках хлопок индийский. В финансовом 1800–1801 году ткани в кусках на сумму 1,4 млн фунтов стерл. все еще ввозились в Британию из Бенгалии, а уже к 1809–1810 году, лишь десять лет спустя, экспорт ткани из Бенгалии сократился, составив чуть больше 330 000 фунтов стерл. – и продолжал быстро падать. В результате индийские ткачи, веками занимавшие главенствующее положение на мировом рынке хлопковых тканей, оказались в свободном падении.

В 1800 году торговый резидент Джон Тейлор написал подробную историю текстильной отрасли бенгальского города Дакки и в ней сообщил, что стоимость экспорта ткани с 1747 по 1797 год там упала на 50 %. Особенно пострадали от британской конкуренции прядильщики, и в результате огромное количество людей, сказал он, «умерло от голода». Население когда-то процветавшего производственного города «сократилось и обнищало», дома этих людей «разрушились и опустели», а его торговая история стала «печальным воспоминанием». «Древняя слава» и «великое богатство» Дакки исчезли. К 1806 году в торговом докладе о Бенгалии делался вывод о том, что «государственный экспорт тканей в отрезах также существенно снизился… последствиями этого стало то, что многие ткачи, не находя дела для своих станков, были вынуждены покидать свои дома и искать работу в других местах; большинство идут пахать землю, некоторые остаются в своих районах, а другие мигрируют в отдаленные части страны». Один из критиков Ост-Индской компании, замечая, что целью британской политики было, по всей видимости, сделать из Индии импортера хлопковой ткани и экспортера хлопка-сырца, увидел в «этой политике сходство с политикой Испании в отношении несчастных аборигенов Америки»[161].

Британский хлопок захватил многосторонние экспортные рынки, на которых прежде главенствовали индийские прядильщики и ткачи, а фабриканты поначалу сосредоточились на продажах в те регионы, которые были подвержены воздействию военного капитализма. На протяжении последних десятилетий XVIII века, в расцвет промышленной революции, в эти районы поступало более двух третей британского экспорта хлопка. На деле экспорт шел по тем же каналам атлантической экономики, на строительство которых Британия потратила двести лет и неисчислимые богатства. Рабы на плантациях в Америке, в отличие от сельскохозяйственных производителей продукции где-нибудь еще, не делали для себя одежду и составляли уникально богатый рынок, несмотря на простоту хозяйского обеспечения. В африканской торговле (в основном рабами) спрос был столь же велик, и даже увеличивался как следствие бума разведения хлопка в Америке, так как африканские торговцы начали принимать сделанные в Британии ткани в качестве эквивалента индийским по качеству и цене. После 1806 года британский хлопок стал решительно побеждать и преобладать на этом рынке, который долго ускользал от него