Ко мне подошла женщина в форме, прочистила горло и встала рядом, заложив руки за спину. Я обернулась к ней, глядя прямо в глаза серо-стального цвета.

– Мэм, никаких улик. Ни отпечатков пальцев, ни следов, ни волосков. Мы все проверили. Не считая жуткого хаоса, здесь нет ни единого свидетельства присутствия кого-либо чужого.

– Спасибо, офицер, – я рассеянно потёрла лоб.

Женщина сурово кивнула:

– Позвоните нам, если до конца дня что-то случится.

Стараясь сдерживаться, я закрыла дверь за полицией. Только потом, наконец-то дав волю эмоциям, по стенке сползла на пол и, закусив кулак, предалась рыданиям. Моя кровать была выпотрошена, подушки сверкали внутренностями, а воздух был полон перьев. Диван, словно выброшенный на сушу кит, лежал на боку, чёрный в рассветной мгле. На экране телевизора огромная трещина: кто-то просто перевернул его в процессе варварского разрушения квартиры. Я смотрела на свой дом, растерзанный неизвестными руками, трогала дрожащими пальцами осколки стекла от кофейного столика, плафонов и рамок с фотографиями, вытаскивала снимки, а слезы градом бежали по щекам.

В полном бессилии я побрела на кухню, мрачно окинув взглядом дверцу холодильника, покрытую вмятинами. Они что, с кувалдой приходили? Внутри – такой же вещевой ад, как и во всей квартире: молоко ритмично капает на пол, вторая полка надломилась пополам и сложилась, напоминая стеклянную галочку. Галочку в моем чеке не на одну тысячу долларов, когда мне придётся покупать все заново. Холодильник, телевизор, матрас, ковёр (о, Господь милосердный, мой пушистый, чудесный ковёр!), кресло-мешок (из которого с меланхоличным шорохом все ещё валился наполнитель) и ещё ворох вещей. Потом кучу мелочей в Икее, накопленных годами, но уничтоженных вмиг: статуэтки и рамочки, вазы и постеры. Как ни странно, Макбук не пострадал. Удивительно, на нем ни пятнышка! Я осторожно присела на пол, предварительно проверив его на наличие осколков, взяла в руки пиалу с хлопьями и щедро залила их апельсиновым соком. Под действием сахара я расслабилась и смогла трезво оценить ситуацию.

Где взять столько денег? В сбережениях мышь повесилась, небольшая зарплата не позволит купить враз все, что я имела. Да, когда-то я зарабатывала достаточно много, но теперь я официантка в забегаловке, и, что бы я ни говорила Джейку, денег хватает не на все. Собрать одежду и продать на Ибей? И сколько я выручу, баксов пятьдесят-сто? Я не могу продать каждое платье за тысячу, а жаль.

Измученная страшными мыслями о том, как жить дальше, я поплелась в выпотрошенную спальню и рухнула, как подпиленное дерево, в истерзанную кровать, подняв целую тучу пуха и перьев. Прежде чем весь этот пылепад успел осесть, я провалилась в сон.

***

Установленный будильник сработал в двенадцать часов, и я, отплевываясь от перьев, выключила его. Сердце колотилось, как обезумевшее, в руках поселилась слабость.

– Пусть это мне приснится, – прошептала я, крепко зажмурившись. – Пожалуйста, пожалуйста, Господи, пожалуйста. Я не хочу видеть все это, иначе я просто выйду в окно.

Набравшись сил, я открыла глаза и уставилась в потолок. Белый пух издевательски кружил надо мной, подобно пеплу, в который превратилась обычная жизнь. С Джейкобом размолвка, да и Холли он постарается держать от меня подальше. Джи я чуть не убила этим пиликающим по утрам демоном. Вдобавок кто-то охотится на меня, и, несомненно, именно он превратил мою квартиру в кошмар. Почему-то моё воспалённое сознание предпочло думать, что это сделала Шерил. Шерил в полосатой водолазке, чёрной маске и трениках. Шерил с нелепой кувалдой в руках.