Спотыкаясь и бормоча под нос ругательства, я добрела до точки таксистов на больничной парковке, открыла дверь ближайшей жёлтой машины и упала на мягкое сиденье. Водители, весело переговариваясь, стояли в кругу света от фонаря, пили обжигающий кофе из пластиковых стаканчиков и терзали зубами хот-доги.

– Эй, – услышала я одного из них, – Кев, кажется, кто-то забрался в твою тачку.

– Вот черт, – пухлый мужчина вытер руки о толстовку и заглянул в салон. – Эй, ты! Я тебе не мешаю?

– Мне надо домой, – буркнула я, едва раздирая глаза. – Очень. Надо.

– Блин, – проворчал Кев. – Держи мой кофе, парень. Свожу её, клиент есть клиент.

Он залез на водительское сиденье и придирчиво оглядел меня. Вид что надо: потасканная пижама, тапки с пальцами, всклокоченные волосы. Наверное, выглядела я так, словно сама только что сбежала из больницы.

– Ну? – буркнул он.

Я протянула руку и разжала пальцы; на пухлую, покрытую жиром ладонь упала десятка.

– Пайн-стрит, мистер.

Водитель все так же пялился на меня, и я, разлепив глаза, дерзко мотнула головой:

– Что?

– Нет, ничего, – мужчина хмыкнул и завёл машину.

Жёлтый автомобильчик понёс меня по улицам, и я, стараясь не уснуть, прильнула к окну. Высотки переливались, словно бриллианты, величественный Даймонд-Касл светился, как новогодняя ёлка. Удивительный город – и шумный, бурный, молодежный, и семейный, тихий, спокойный. От бурлящего Центра до милого пригорода – все пропитано здешним колоритом, все дышит индивидуальностью. Но, конечно, Сиэтла ему не затмить.

Через десять минут поездки такси остановилось возле моего дома.

– Спокойной ночи, – вежливо попрощалась я, совсем не грациозно выползая с заднего сидения.

Водитель недовольно промычал что-то в ответ, и машина, скрипнув колесами, умчалась. Я же устало ввалилась в подъезд, вызвала лифт, борясь со сном. Рядом со мной стояла юная парочка – разукрашенная в пух и прах девица в кожаных вещичках и подпитый пацан в куртке с шипами.

– Классный прикид, – заметила девчонка, шумно жуя жвачку.

Парень глупо хохотнул, а я лишь помассировала переносицу пальцами. Не везёт мне – в такое время обычно мало кто торчит вне дома.

Парочка вышла на пятом, с любопытством снова оглянувшись на меня. Улучив секунду, я вытянула перед собой руку с оттопыренным средним пальцем, и девица возмущённо разинула размалёванный рот. Двери лифта вновь сомкнулись с механическим чавканьем, и я умчалась наверх. Как приятны иногда маленькие пакости в чужой адрес!

Чувствуя, как тело ломит от усталости, я вышла на своём этаже. Запасной ключ всегда лежит в щели над дверью – знаю об этом только я, ибо увидеть тайник невооружённым глазом просто нереально. Встав на цыпочки и проклиная нелепые тапки, я пошарила рукой вверху. Вот он, родной. Я отворила дверь и, сонно позевывая, скинула грязную обувь.

Чтобы понять, что-то не так, мне потребовалась секунда. По ногам потянуло сквозняком. Нахмурившись, я попыталась припомнить, оставляла ли я окно открытым. Нет, определённо не оставляла. Стараясь вести себя как можно тише, я схватила тяжёлую стойку для зонтов и положила её на плечо, как биту.

Крадучись, я вошла в зал. Импровизированная бита с громким стуком выпала из ослабевших рук. Ринувшись к телефону, я дрожащими пальцами набрала нужный номер и стала ждать.

– Алло… полиция?

Скрестив руки на груди, я смотрела вдаль, на колючую линию горизонта. На небе забрезжил кроваво-красный рассвет, жуткий, словно зияющая рана на чьём-то горле, часы пискнули, оповещая, что уже шесть часов утра. Сегодня снова идти на работу, а я все ещё не спала – квартира ломится от чужих людей.