– У меня никогда не было игрушки лучше! – Холли прижала его к груди. – Спасибо!

– Это ручная работа. Тин абсолютно уникальный, второго такого нет на свете. Совсем как ты.

– Ма, смотри!

– Мило, – Шерил осторожно потрогала лапку игрушки. – И во сколько он тебе обошёлся?

– Подарки родным бесценны, – резко отозвалась я.

– Ты не подумай, – Шерил захихикала. – Я не осуждаю тебя за дороговизну подарка. Я всего лишь беспокоюсь о твоём бюджете. Ты, наверное, все вырученные деньги угрохала на это животное? Ведь официантки получают так мало…

Я вскочила из-за стола, упершись в него ладонями. Теперь Шерил смотрела на меня снизу вверх, держа стакан с водой. Меня раздражали её ровные стрелки, мелодичный голос, прямые блестящие волосы, оттопыренный мизинец, словно она присутствует на королевском чаепитии. Вмазать по морде этой змее – это, пожалуй, было самым желанным с тех пор, как Джейкоб представил её как свою невесту.

– Холли, пойди, поиграй, – произнесла я.

Она испуганно скосила глаза на мать, обняла игрушку и умчалась к себе в комнату. Я подождала, пока звук её шагов по лестнице не стихнет, а потом вновь уставилась на мерзкую бабу.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что у официанток нищенская зарплата, – Шерил склонила голову набок, и её волосы заструились с плеча на спину, словно золотой песок. – Обычно девочки-в-фартуках даже берут дополнительную работу…

– Какую ещё «дополнительную работу»? – съязвила я.

– Ну, знаешь… – Шерил отпила воды, пряча в стакан свою улыбку.

– Я не… – я задохнулась от этой наглости.

Откуда знать этой ухоженной дряни, каково это – весь день носиться туда-сюда, таскать тяжёлые подносы, выслушивать пафосные заказы клиентов, которые ведут себя так, словно пришли не в дешёвую кафешку, а во французский ресторан? Каково это, пропахнуть маслом и луком так сильно, что не спасают ни два принятия душа, ни литры лосьона для тела? Каково это, плакать от унижения в подсобке, только лишь потому, что какие-то шестнадцатилетние сопляки намекнули тебе на оказание этих самых услуг?..

– Не делай вид, что ты праведница, – прошипела Шерил, и ее глаза сверкнули двумя холодными топазами. – Весь твой внешний вид, все поведение… да вся ты – один большой ценник… с ценой ниже, чем у лоточного хот-дога!

Глаза застилала красная пелена. В голове будто щелкнул переключатель: не успев даже подумать, я замахнулась. Рука со звоном врезалась в щеку Шерил, и я почувствовала горячее жжение в ладони. Она с изумлением прижала пальцы к ударенной щеке. На кухне повисла тишина, краем уха я услышала щелчок замка входной двери.

– Умница, – тихо усмехнулась Шерил, а потом вдруг взвизгнула так громко, что зазвенели оконные стекла: – Ты, больная шлюха!

На глаза ей навернулись слезы, но губы все еще смеялись. Я понимала, что спектакль рассчитан на Джейкоба, и от этого в голове произошла еще одна вспышка. Рука взлетела вверх, чтобы ударить снова, но молчание нарушила одна-единственная фраза:

– Что тут происходит?

Мы обе обернулись. Растерянный Джейкоб стоял в дверях кухни, держа в руках кожаный дипломат, подаренный мной на его день рождения. Галстук развязан, что символизирует официальное окончание рабочего дня. Глаза Джейка скользнули по моей взъерошенной голове, по бусинкам слез на ресницах жены, по алому следу на её щеке – отпечаток пятерни уже начал наливаться кровью и выглядел как клеймо.

– Оливия, на пару слов, – сухо произнёс он.

Я покорно вышла вслед за ним, бросив последний взгляд на Шерил. Враг с издевкой помахал мне одними кончиками пальцев и послал воздушный поцелуй.

Мы вышли в прохладный холл. Джейкоб обернулся ко мне. Карие глаза полыхнули гневом: