Вдова, успевшая к нашему появлению выписаться, в знак подтверждения горестно поджала рот, и над верхней губой тут же собрались складки. А так она вполне ничего, почти моложавая, дама «фур-фур». Я рассчитывал увидеть Гришиных женщин разодетыми, с пышными укладками или хотя бы в пластмассовых клипсах, как из сериала «Династия». Именно такими с детских лет мне представлялись все люксовые бабы. Эти две брунгильды – и впрямь холодно-роскошные миниатюрные блонды с чувством превосходства на тонких лицах и легко охватными талиями.

В основном сыпал аблакат, как его тезка-пулемет. Очень толковый «пулемет» оказался. Как говорится, «маленькай, но уже матерый…» Видно, что от природы смышленый, сноровистый. Язык подвешен, наглый, грамотный, палец в рот не клади. Вдова изредка поскуливала. Мне в память врезалось несколько ее горьких фраз:

– …когда Гриша заболел, я больше всего боялась, что его не станет. Потом бояться стало нечего. Думала, хуже быть не может. Оказывается, есть вещи страшнее. Когда Гриша ушел от нас, я вдруг стала никем. Меня сровняли с землей. В тот день много птиц кружило и над нашим домом, и над театром. Потом они улетели вместе с Гришей. На следующий день выпал снег. Много снега. Теперь и Гришу нашего хотят размыть…

Зато Гришина дщерь часто перебивала. И все наперебой курили, хоть топор вешай. Если бы у меня была дочь и если бы она при мне курила… Но с другой стороны, с кого ей было брать пример? Григорий Кармашик почти в каждом фильме мужественно смолил, весь экран заполнял табачным дымом, который, казалось, стелился дальше в зал, где громко стучат сердца зрителей…

Не помню, с какого момента перестал следить за беседой. Подробности их семейной трагедии действовали усыпляюще. Все равно от меня толку ноль. А чего тогда притащился? Ну во-первых, Прокыш взял с собой. Во-вторых, любопытно побывать в доме народного артиста, пусть и по такому скорбному случаю. Будет о чем рассказать знакомым. Селфи с ними, конечно, делать не буду. Да, заявился сюда не сочувствовать и не помогать, а просто пялиться на чужое горе. Но на женщин пялиться нельзя. Им не до этого. Борясь с приступом зевоты, украдкой изучал обстановку огромной кухни. Обычно такие квартиры напоминают музей, масса антикварных безделушек, серванты… Все это остатки былой роскоши. Ремонта давно не было. Старый ухоженный паркет, деревянные оконные рамы, красный кухонный гарнитур, который раньше не покупали, а «доставали». Хорошо бы заснуть на этом продавленном клетчатом диванчике под аппетитные кухонные запахи. Ну чего им неймется? Самое главное в жизни – выспаться!

Было слышно, как на Игральной проезжали трамваи. От их вибрации на стеклянных полочках дрожали столовый сервиз и фигурки ЛФЗ. У меня в детстве были такие: зайчик с морковкой и узбек с виноградом. У Кармашиков на полках фарфор и хрусталь, а у нас с Прокышем грязь под ногтями. Из-за работы некогда вычистить.

Иногда мельком посматривал на Прокыша, как чадо на родителя, застрявшего на скучном совещании. Пап, а скоро домой? На его вроде бы непроницаемом лице едва уловимая ухмылка, заметная лишь тем, кто имеет несчастный опыт многолетнего с ним общения. И я догадывался, о чем он думал, глядя на этих недоступных Гришиных женщин. Признаться, я и сам о том же мечтал, несмотря на то что одной из них, кажется, под полтос. Наверно, эта вдова Лидия Сергеевна шустрая была молодуха: успела выскочить за народного артиста, родить ему курящую дочку. Хотя, конечно, жаль их.

– …что от нас требуется? – перешел Прокыш к делу, чувствуя, как я мысленно ерзаю на стуле.