Часть 4

Посадка в самолёт, длительный перелёт и высадка прошли для Гайгера

словно во сне. Его внимание фиксировало лишь обрывки разворачивающейся

обыденности: одинаковые пассажиры в разнообразной одежде, гомон их

голосов и отточенные до автоматизма действия экипажа.

Музыкант буквально окунулся в осязаемый, раскалённый воздух Сиднея, и ему

показалось, что он вовсе и не улетал из Австралии, а случившееся с ним за

последние два дня могло быть странным сном.

Куто то и дело пытался шутить или же увлечь своего спутника беседой на

отстранённые темы, но музыкант не позволял себе больше пары-тройки слов, после чего возвращался в объятия своих мыслей.

Все организационные вопросы лежали на Куто, и, судя по тому, с какой

простотой они решались, мужчина действительно провёл основательную работу

перед их поездкой.

Добраться до острова Мелвилл оказалось не сложнее, чем путь из Нью-Йорка

до Род-Айленда, только по воде. На острове, вопреки представлениям Гайгера, имелась неплохая инфраструктура. Здесь путникам предстояло провести почти

десять часов в ожидании, когда, по словам Куто, мимо острова будет проходить

небольшое судно, с капитаном которого у мужчины была договорённость.

По словам же Куто, это судно шло по маршруту от Папуа-Новой Гвинеи до

Соломоновых островов, и везло на борту, помимо провизии, священника, который заведовал старинным миссионерским приходом в Новой Гвинее, учреждённым голландцами ещё несколько столетий назад. Теперь, спустя

столько лет, религия стала мостом, через который цивилизация основательно

проникла на территории, ранее считавшиеся ею нетронутыми. Капитан судна

был готов пройти по маршруту, вблизи от острова, на который Куто и Гайгер

должны были высадиться. Куто не говорил, что именно им предстоит сделать

там и каким образом они будут возвращаться.

Гайгер неоднократно пытался вызнать этот момент, но его спутник всякий раз

превращал разговор в игру слов или шутки. В конце концов, скрипач сам себя

убедил, что то же самое судно с высокопоставленным священником будет идти

по тому же самому маршруту, и путники смогут вернуться на Мелвилл, откуда

без всякого труда доберутся до большой земли. Куто не опроверг этот домысел, ни поддержал его, отчего Гайгер, на какое-то время, сердился на самого себя.

Какое-то время скрипач ещё задавался вопросом относительно всего

мероприятия, но по мере их приближения к обозначенной цели странное

умиротворение наполняло музыканта, унося прочь нервозность и волнение. В

каком-то смысле он ощущал преображение: здесь, на другой стороне света, вдали от прежней жизни, он даже не переживал за сорванные репетиции и

последующие проблемы, связанные с этим. Ему казалось, что, несмотря на

сумасбродность предпринимаемой авантюры, в том, что они с Куто делали, был

какой-то, давно потерянный смысл.

На Мелвилле было жарко, но с приходом сумерек ощущение раскалённого

воздуха становилось легче. Возможно, проведённый здесь день позволил

Гайгеру адаптироваться к местному климату.

–Чего страдаешь, дружище? – Куто прекрасно понимал, что скрипач

плохо переносил местную жару и влажность, но он не упускал

возможности ободрить спутника подобными шутками. – Ты не так давно

из Австралии вернулся.

– Угу…

–Долго там пробыл, в Австралии?

Молчание.

– А где именно ты был? В Сиднее, давал концерт в тамошнем знаменитом

театре?

Отрицательное мотание головой.

– В Аделаиде? – не унимался Куто. – Бороздил пески тамошних

пляжей? Небось где-нибудь на Сомертоне, в поисках разгадки дела

«Тамам Шуд»?

И вновь Гайгер ничего не ответил. Причина его нежелания участвовать в

досужей беседе с Куто заключалась сразу в ряде факторов, главенствующим из