– Ну и что это было, святой отец? – Яков опёрся обеими руками о палубное

ограждение и как следует осмотрел наружную сторону кормы судна.

– Сын мой, – отвечал Фландрий, – порой Отец наш Всевышний избирает для

нас самые тяжкие испытания нашей веры, но Он никогда не пошлёт испытания

тяжелее того, что мы в силах выдержать!

Яков уставился на священника.

– А ведь я предупреждал, что…

– Довольно об этом, сын мой, – отрезал Фландрий. – Мы с тобой достойно

вынесли испытание, в то время как наши спутники проявили слабость духа.

Давай не будем отягчать их и без того незавидное положение.

– Верните мне оружие, – угрюмо проговорил штурман, – и возвращайтесь в

свою каюту! Мы прибудем на Соломоновы острова через два с небольшим часа.

Отец Фландрий сделал, как сказал Яков, вернув тому пистолет. Уже в своей

каюте священник пытался уснуть, но сколь бы долго он ни лежал с закрытыми

глазами, сон в то утро к нему уже не возвращался…

– Занимательная история, – Куто артистично похлопал в ладони, имитируя

аплодисменты. – Выше всяких похвал!

Изрядно набравшийся отец Фландрий уставился на мужчину, очевидно, не

понимая, что именно тот скрывал за своей иронией, а вот послушник поспешил

защитить своего пастыря.

– Что вы себе позволяете… – молодой человек икнул, выпил он не сильно

меньше своего пастыря. – Вы осмелитесь заявить, что из уст отца Фландрия

может исторгаться ложь?

– Ну что вы, что вы! – Куто сделал жест руками, призывающий выпившую

компанию к спокойствию. – Я просто подчёркиваю талант святого отца

преподносить истории. Верю, что человек его уровня не опустится до морских

побасёнок.

– Эй, уважаемый, – в разговор неожиданно вступил молчавший до того, тоже

сильно опьяневший моторист, – а что вы имеете против морских… как это…

побасёнок? А? Морские просторы, чтоб вы знали, проверяют характер

мужчины на прочность!

– А его походку, – Гайгер почему-то захотел поддержать своего спутника, —

на устойчивость. Особенно если член экипажа позволяет себе напиваться!

Образовалась пауза, которую срочно нужно было чем-то заполнить.

– Не принимайте близко к сердцу слова моего товарища! Он человек

искусства, но в крайней степени дисциплинирован и предъявляет довольно

высокие требования к другим.

– Клал я на его требования! – заявил моторист Нейл. – Все эти художники, певцы, блогеры – ничего, по сути, не делают для страны! Но первые, мать их

подери, лезут раздавать советы!

– Нейл! – отец Фландрий вдруг заговорил, обратившись к собутыльнику

тяжёлым, если не сказать грозным, тоном. – Следите за языком! Вы выпиваете

в компании священнослужителей!

– Ну извините! – Нейл развёл руками и сделал вид, будто поклонился. – Вы, святой отец, нам уже как прям свой! Вот честное слово, как будто наш

человек…

Компания продолжала возлияние какое-то время, пока имевшиеся в их

распоряжении бутылки не явили свои донца, донося до мужчин горестную

весть – пить больше нечего.

Послушник Обей уже уснул, завалившись куда-то за свою койку, а моторист

Нейл то и дело опирался подбородком о ладонь, не в силах удерживать

отяжелевшие веки открытыми. Отец Фландрий являл стойкость духа – выпил

он не меньше своих собутыльников, но сон совершенно не касался его. Он что-

то рассказывал, но вскоре заметил, что собутыльники его не слушают по выше

названным причинам. Что-то пробормотав, святой отец неуклюже встал из-за

стола. Его шатало намного сильнее, нежели само судно – качка теперь

ощущалась слабо. Фландрий, помогая себе руками, удерживаясь то за одну

стену, то за другую, начал прокладывать дорогу на палубу.

Глубокая ночь дышала тёплым воздухом, который в этих широтах