– Доставишь корреспондентов туда и обратно, понял? Близко к окнам не подпускай, отвечаешь головой.

Где-то на пятом этаже сделали передышку. Я невольно глянул в выбитый оконный проем. Внизу, закопавшись головой в снег, лежал труп мужчины в гражданской одежде. Его вытянутая рука сжимала матерчатую сумку.

– Бомбу в авоське сюда нес, сука, – сплюнул боец и добавил.-Два дня назад здесь корреспондента с Российского телевидения снайпер ранил. Как и вы на жмурика в окно глазел.

Я не слышал, чтобы кого-то подстрелили из «Вестей», но промолчал.

На последнем этаже, среди разбросанных бумаг и сломанных стульев, курили, прикрывая огоньки ладонями, два наводчика. Борис и Глеб. Саня Анненков очень обрадовался такому историческому нюансу и, не спрашивая разрешения, включил камеру.

Борис и Глеб сразу же отвернулись.

– Нас «чехи» пуще летунов ненавидят. Снимайте вон Белый дом, отсюда он как на ладони.

Действительно, из окон открывался потрясающий вид – дымящиеся руины и среди них гордо возвышающаяся, хотя и изрядно потрепанная, дудаевская резиденция.

– Что за флаг над дворцом?

– Морпехи тельник приладили.

– Те, что у больнички лежат? – подал голос Саня.

Наводчики промолчали. Я вдруг увидел, как от левого крыла дворца отделилась довольно большая группа людей и стала двигаться к ближайшему от Белого дома зданию.

– Федералы?

Борис вскинул импортный бинокль.

– А хрен его знает!

Глеб включил рацию:

– Коробочки, коробочки, ноль девятнадцать, двадцать пять. Принято?

Дрогнули стены, зазвенели уцелевшие еще стекла. Видимо открыл огонь и наш танк, что стоял внизу. Недалеко от группы неизвестных товарищей взметнулись разрывы. Один снаряд попал в край дворца. Взрыв получился особенно эффектным.

– А если это наши? – спросил, не прекращая работы, Анненков.

– Разберемся.

Саня трудился без моих ценных указаний и вскоре все нужные сталинградские планы были отсняты.

У входа в институт теперь рядом с танком стояли и два БТРа.

– Может, по сто грамм? – предложил сержант Лебедев.

– Нам бы сначала к дворцу, – уклонился я от заманчивого предложения. Все же нервы начинали постепенно сдавать.

– У дворца еще «черти» бегают. Отправляйтесь лучше в Совмин или в «Кавказ». Там наши крепко сидят.

Мы согласились на Совмин. Нас тут же усадили в один из БТРов, и я всю дорогу радовался, что не пришлось в очередной раз скакать верхом на танке.

В бывшем бассейне, откуда предстояло пробираться в Совмин, (напрямую водитель бронемашины ехать категорически отказался) находилась разведрота 276-го полка. Его бойцы как раз и брали «Кавказ», Совмин и вместе с морпехами устанавливали флаг на логове сепаратистов. На мой вопрос, откуда же во дворце снова взялись боевики, молодцеватого вида подполковник хмыкнул:

– Они как вода сквозь пальцы просачиваются. Основные их силы из Белого дома ушли, но наверняка там еще не мало отморозков осталось.

Разведчики без долгих уговоров согласились проводить нас в Совмин, чтобы мы смогли «сфотографировать героев», удерживающих здание. Командир отобрал человек пять, и наша группа двинулась в путь.

Долго блуждали между скелетами разрушенных строений, наконец, вышли к более или менее целому дому.

– Центральный банк, – пояснил один из сопровождающих. – Нам запрещено его трогать, вроде бы в нем ценности еще остались. Хотя вряд ли.

Весь внутренний двор банка был усеян советскими купюрами, причем крупного достоинства. Я взглянул под ноги. Из-под мыска моего ботинка, измазанный грязным снегом, выглядывал суровый лик Ильича. Взяв сторублевку, я проверил ее на свет. Настоящая, водяные знаки на месте.