– Это мой долг. Это моя жизнь – мои люди, их счастье. Это ты хотел услышать?

Движение бабочек и дымно-фиолетовых перьев подсказало ей, что он сместился, отклонился назад.

– Ты очень легко уступаешь. Зачем ты мне уступаешь?

Он наклонился-подался теперь немного вперед, переплетая пальцы пирамидкой, и взглянул на нее, вглубь нее.

– Вы – жизнерадостный народ. Но мир вокруг не жизнерадостный. Тебе бы не хотелось сделать его лучше?

Она держалась изо всех сил. Смотрела на свои руки, на тени вокруг, на что угодно, только – не на него.

– Мир прекрасен. Он жизнерадостный, он чудесный, и я его люблю.

– Но в нем вам нужен форт из металла и долга, чтобы всегда патрулировать окрестности и смотреть в море. Нужна тысяча приготовлений, прежде чем твои подданные выйдут за красивыми морскими раковинами. А ты вынуждена готовиться к вступлению в возраст принятия одна, ведь когда-то твои родители вышли в море и не вернулись.

Она молчала.

– И, наконец, прошлой ночью ты пряталась под навесом, ожидая, пока мимо пробегут расплодившиеся чудовища.

Сжимая пальцы в кулаки, она заставила себя подать голос:

– А из моря может вылезти чудовище, убивающее невинных людей простым прикосновением?

– В том числе, – спокойно кивнул он, не отводя от нее взгляда. Его не смутило ни одно слово. – И все же?

– Конечно! – она вздохнула, вскидываясь, но тут же отвела взгляд. – Конечно, я бы все отдала, чтобы сделать мой мир безопаснее!

«Безопаснее». Не «лучше». Потому что она любила свою жизнь такой, какой она была, а что такое «лучше», не знал никто.

– На тебе есть ответственность. Разве тебе не хотелось бы возложить ее на кого-то другого?

– Никогда.

– Времена меняются.

Впрочем, кажется, его устраивал этот ответ. Он подался ближе и, внимательно вглядываясь, сказал:

– Посмотрим, к чему это приведет.

Разрастающийся шум на фоне казался чем-то далеким, не неминуемым. Глаза напротив взглянули в лицо Несты напоследок и растворились вместе со всем вокруг.

Тяжелый удар, словно по дереву, сотряс осыпающийся и крошащийся сон.

А затем – еще, и еще удар.

Нимнесте подскочила на кровати. Она слышала звуки боя. Впопыхах одевшись и кое-как застегнув сандалии, она выскочила наружу из палатки.

Солдаты были тут и там, во всеоружии. Ньюлен кричала, отдавая приказы, пока караульные отбивались от… огромной змеи.

Нет; это была только голова. Перевалившись через наточенные колья ворот, змеиная голова свесилась вниз, держа во рту одного из неудачливых рекрутов. Еще две терлись о колья чуть в стороне, четвертая пыталась проскользнуть снизу.

Никто не заметил, как к лазарету ползла более мелкая длинная голова второго чудовища, которого под шумок никто не заметил.

– Эй! – Неста попыталась привлечь внимание, но все тщетно. Тут слишком шумно, слишком много хаоса вокруг. Никто ее не слышал.

Но в лазарете… в лазарете были люди.

Она бросилась назад, подхватила Владыку Морей. Оружие ощущалось чуждым, упорствовало и не желало подчиняться, но Неста стиснула зубы и рванула его на себя.

– Капризничать будешь потом, а не когда люди в опасности!

Уловив посыл ее слов, трезубец, как ни странно, унялся, ложась в ее руку уже гораздо охотнее.

Неста выскочила и бросилась чудовищу наперерез. Она видела длинную шею, взмывшую в воздух перед змеиным броском, и наставила Владыку Морей, посылая импульс.

Вспышка почти ослепила ее, а разум ожгло волей старого артефакта. Сгусток энергии ударил в чудовище, пуская волны лиловой ряби по черной чешуе. Оно обернулось на Несту и зашипело. Приоритеты сменились.

– Это я не продумала, – буркнула она, и едва успела увернуться от удара острого носа в песок. Землю сотрясло, и Неста упала, сбив собой стойки с оружием.