Мышь блох боялась, зато ничего не боялся хвост. Он игрался с псинкой, дразнил и щекотал его, а та визгливо попискивала, катаясь по земле. Ему так… спокойно. Даже странно. Неужели семейные конфликты правда можно решить так легко, просто подобрав нужные интонации и громкость?

– Нурька, Нурька, как тебя, Айнур, да? Хорошая, хорошая…

Мышь наклонилась к ней – да ладно, не напрыгнут же за один раз, но тут из дома раздался грохот, потом вскрик, и полился безотборный смешавший в себе два языка мат.

– НУРЬКА! ОТГРЫЗИ ЕМУ ЧЛЕН! КО МНЕ, СУКА!

Псинка, взвизгнув, пулей бросилась в дом, и буквально через секунду оттуда вылетел Ян, за ним – Соперница, а за ними понесся в след крик:

– ЕЩЕ РАЗ УВИЖУ, ПАДЛА, ХРЕНА ЛЫСОГО ТЫ У МЕНЯ… ПШЛА, СУКА!

Нурька, как ошпаренная, пронеслась мимо них, Ян за ней, рывком распахнув калитку и чуть не задев Мышь. Он не оглядывался. Будто его преследовали. Будто Примат вообще способен встать и покинуть свою берлогу.

– Что происходит?! – Мышь пыталась угнаться за ними, а Соперница – за Яном.

– Подожди, ну, пожалуйста, эй, Ян, ну Ян! Нуря, Нуря, ко мне, ко мне, хорошая, Ян, постой!

– Сука!

Ян затормозил резко и долбанул кулаком о стену какой-то будки. Полетела известка, оставила след на руке, и это же больно, наверное, эй… Ян стоял, держась за стену, тяжело дыша, хвост хлестал его по рукам и ногам – боже, это точно очень больно, Мышь даже видела красные следы, видела ранки, вскрывшиеся в некоторых местах… и на щеке у него медленно набухала гематома.

Соперница подошла осторожно, стараясь не наступать ни на хвост, ни на жмущуюся к ее ногам собаку.

– Вдох?

Ян вдохнул так яростно, будто из него сейчас дым пойдет. Соперница коснулась его руки осторожно, погладила, обошла сзади и занялась хвостом, который ловко уворачивался от ее рук, не давая себя поймать.

Мышь и не знала, что думать.

– Еще вдох, Ян.

– Рррр.

– Вот так, – Соперница связала его хвост такой же штукой, как та, что удерживала Мышь прошлой ночью – что-то вроде жгута, который очень трудно разорвать. Но даже теперь, когда хвост был обездвижен, Яна продолжало трясти.

– Вдох. И выдох. Не забывай дышать, как он учил.

Мышь тоже подошла ближе и протянула ему то, что давно нащупала в кармане. Больше она сделать ничего сейчас не могла – она и не понимала ничего.

– Смотри, Ян! Давай-ка, – Соперница забрала у нее чётки, вложила в ладони Яна, перекатила несколько бусин, – смотри. Помнишь, на крыше? А эта – в магазине? А помнишь, он сказал, что очень ценит тебя? А эта?

Она перебирала одну бусину за другой, и Ян смотрел на них… или не на них? Может, он смотрел в воспоминания?

– А эта?

– Я познакомился с Мышью, – тихо сказал Ян, – добавил в тот же день.

Соперница улыбнулась ей натянуто, всем своим видом как бы говоря: «ну, чего стоишь? Помоги!»

– Здесь есть твоя бусинка. Здорово, правда?

– Вот эта? Другого цвета? – уточнила Мышь.

– У меня набор закончился, – Ян закрыл глаза, вдохнул и выдохнул, прижав руку с чётками к груди. Ладно. Синяк, конечно, хорош…

– А что случилось-то? – очень-очень осторожно спросила Мышь, надеясь, на самом деле, что ответит Соперница, а Ян не услышит вовсе.

Но ответил он.

– Да ничего. Спросил, сплю ли я еще с мужиками. Очевидно, каким был мой ответ.

– А…

– А с Нурей что? – спросила Соперница.

– Кинул в нее чем-то…

Соперница склонилась над дрожащим скулящим существом, перепачканном в чем-то белом.

– Это наши пирожные.

– Пошел он… все оно пошло. Я хочу обратно.

– Цыган уже берет билеты. Я позвоню ему. Скажу, чтобы брал на четвертых?.. – Лена посмотрела на Мышь. А та – на Яна, раненного, потерянного и абсолютно разбитого. И хотя она была не нужна