– Но мы же все нормально жили, понимаешь?

Она совсем не понимала.

– А вы тем более должны. У тебя есть семья, Нора, мы тебя любим и стараемся делать все, чтобы ты выросла счастливой. Понимаешь?

Да. Ладно. Понимала. Конечно.

– И даже если сейчас кажется, что сил нет, тебе нужно думать не о «сейчас», а о будущем. Что будет, когда Папа уйдет на пенсию? А мое сердечко? Кто о нас позаботится? Ты же наша старшая дочурка. Единственная надежда.

– А Мелкий?

– И ему тоже должен будет кто-то помогать! Поэтому, Мышоночка, тебе нужно собраться. Взять себя в руки.

– Но я… я не могу… мой хвост…

– Ты же взрослая, должна уже понимать.

– Да… ладно…

– Это усталость. Страх. Лень. Никакой хвост тебя не оправдает, если сейчас все бросишь.

Хотелось закричать: «вот же он, вот, почему ты его не понимаешь?! Он извивается, издевается, он уничтожит меня за то, что рассказала о нем!» Но Мамочка не видела. Она просто не видела, в ее мире не существовало хвостов – их не существовало в мире нормальных людей. Мама права, Мама прошла через многое, и конечно, все так, как она говорит. Хороший же способ Мышь придумала оправдаться! А все почему – потому что ей лень! Потому что она неблагодарная! Потому что для нее делают все, а она – ничего! Так легко сказать: во всем виноват хвост! Его ведь никто больше его не увидит, никто не сможет доказать… его видел Ян. Но Ян – не обычный… не нормальный человек. Он старше, но кажется еще большим подростком, чем она. Он тоже нашел оправдание и с радостью включился в игру с Мышью. Они просто дети, которые бояться жизни. Надо взрослеть.

– Пойду, Маленького заберу их школы, – Мамочка встала, но облегчения это не принесло, – ты отдохни сегодня, я напишу Классуке, что ты приболела и будешь готовиться в Норе. Обязательно участвуй в Мучильне. Это может быть твой шанс.

Да, единственный шанс для той, у кого нет шанса нормально сдать Экзамен. Вдруг, каким-то необыкновенным образом, ей снова повезет, она выиграет, получит возможность поступить без результатов… она не имеет права упускать этот шанс. И на вторую попытку права тоже нет.

– Хорошо?

– Ладно, мам.

Дверь закрылась за ней с грохотом – не эмоции, просто сквозняк. Растрепавшись, Мышь стащила свитер, бросила его на пол, а себя – на кровать. Хвост тут же обвил столбик – чтобы встать, потребуются усилия. Не из-за хвоста, из-за нее. Она ленивая и ничего не хочет. Она избалованная, и Мамочка так и сказала бы, не люби дочь так сильно, не прощай она всё – и от этого только хуже. Если бы они поссорились, и Мамочка разочаровалась сейчас – не потом, когда станет слишком поздно… но это невозможно. Ее всегда будут видеть другой, она будет умницей, отличницей, единственной надеждой родителей, возможностью вылезти из долгов, оплатить операцию… и кто она такая, чтобы думать только о себе?! Как смеет оправдывать себя несуществующим хвостом? Это не сломанная нога, не надорванная спина, любой врач засмеялся бы, приди она с жалобами: «мне плохо жить, потому что хвост! Вечная усталость, потому что хвост!» Да ладно, какая усталость? Она что, пашет круглыми сутками, как Папа? Или, может, следит за Норой, за Мелким, готовит, стирает, несмотря на больное сердце – делает хоть что-то?! Все что от нее требуется – учиться, но Мышь не справляется и с этим.

«Жалкая».

Ей было так мерзко, стыд выжигал глотку кислотой, и хвост – чудовищный, несуществующий – сполз со столбика и лег на грудь, выдавливая из легких последние крупицы воздуха. В такие моменты его не сдвинешь – Мышь уже много раз пыталась. И она закрыла глаза, чтобы не видеть – так легче себя убедить. Это не он