Но главное, из-за чего ребята ждут лето – это купание.

Открытие купального сезона на Кандыбине в конце мая – знак наступившего в Конотопе лета.

Кандыбино – это ряд рыбных озёр по разведению зеркального карпа, из которых вытекает речка Езуч, а по озёрным дамбам изредка проезжает обходчик на велосипеде, чтоб пацаны не очень-то браконьерничали своими удочками.

В крайнем из озёр карпов не охраняют – оно оставлено для купания отдыхающих пляжников.

Но, чтобы начать хождение на Кандыбино, надо знать как туда идти.

Мама сказала, что девчонкой бывала там, но вряд ли сможет объяснить где это и лучше спросить у дяди Толика, который и на работу, и с работы, и вообще везде, ездит на своей «яве» – уж он-то все дороги знает.

Путь на Кандыбино, по его объяснениям, найти прще простого: идёшь в Город по проспекту Мира и сразу за мостом железнодорожной насыпи – поворот направо, пропустить невозможно, это ромненская трасса.

Спускаешься по той дороге до перекрёстка и там тоже направо, пока не появится железнодорожный шлагбаум, от него свернуть влево и – вот тебе и Кандыбино.

Младшие, конечно же, увязались идти со мной.

Мы взяли старое постельное покрывало, чтобы на нём загорать, положили его в плетёную сетку-авоську вместе с бутылкой воды, и пошли на Переезд, откуда начинался проспект Мира.

До насыпи путь был знаком по первомайской демонстрации.

Мы прошли под мостом и вот она, дорога вправо – прямо под насыпью.

Правда, на трассу мало похожа – никакого асфальта, но всё-таки дорога, вполне широкая, и первая за мостом направо.

Мы свернули на неё и пошли вдоль насыпи, а дорога становилась всё уже, превращаясь в широкую тропу, потом просто в тропку, которая скоро тоже пропала.

Пришлось подняться на насыпь, повытряхивать песок из сандалий и топать дальше по шпалам и рельсам.

Наташа первой замечала поезда настигавшие нас сзади, и мы спускались на неровный щебень отсыпки, уступая путь слитному громыханью вагонов несущихся мимо.

Когда мы дошли до следующего моста, под которым не было никакого проспекта, а лишь колеи железнодорожных путей, и наша насыпь тоже заворачивала, чтобы спуститься, параллельно им, к далёкому Вокзалу, стало ясно, что мы идём в обратную сторону, а ни на какой ни на пляж.

И тут далеко внизу под нашей насыпью и под насыпью путей проложенных под мостом, мы различили небольшое поле, а на нём две группы ребят в летних одёжках с такими же сетками, как у нас, и даже с мячом, которые направлялись к рощице зелёных деревьев – наверняка купаться!

Мы спустились по крутым насыпям и пошли через поле той же тропой, что и предыдущие ребята, давно скрывшиеся из виду.

Потом мы шли через осиновую рощу вдоль одинокой железнодорожной ветки на деревянных, а не на бетонных шпалах, пока не показалась насыпь шоссе и поднятые шлагбаумы по сторонам этой тихой железнодорожной колеи.

По ту сторону шоссе мы перешли на широкую, местами топкую тропу.

Грудь расправилась осторожным ликованием: ага, Кандыбино! не спрячешься! – потому что по той же тропе шли люди явно пляжного вида.

Они шли в обоих направлениях, но туда больше, чем обратно.

Тропа вывела к широкому каналу тёмной воды между берегом и противоположной дамбой рыбных озёр, но на этом не кончалась, а вела дальше вдоль берега.

Мы пошли вперёд между зелёных деревьев, под белыми облаками и солнцем в лазурно-синем летнем небе.

Правильные ряды фруктовых деревьев неухоженного и одичалого сада подымались на плавный склон справа от тропы.

Впереди канал раздвинулся в широкое озеро с песчаным берегом.

Прибрежная полоса песка снова переходила в утоптанную траву меж редких высоких кустов смородины заброшеного квадратно-гнездового сада.