Конечно, это было беспредельным оскорблением чести, а он на полголовы ниже меня, но я побоялся драться – мало того, что не умею, так ещё и второй, который тоже слез с велосипеда, был явно старше меня.

– Говорил же тебе, что получишь,– сказал коротышка и они укатили.

Я понял кому стрелял в спину…

Взрослые киносеансы в Клубе начинались в шесть и в восемь часов вечера.

Кино показывали на втором этаже, куда вели широкие ступени лестницы из толстенных крашенных досок.

Однако, верхняя площадка была вымощена квадратной плиточкой и помимо двух высоких окон имела ещё три двери.

За дверью направо открывался небольшой зал с телевизором и крутой железной лесенкой в кинобудку, но зал этот был проходным, сменяясь просторами громадной Балетной Студии за следующей дверью.

Из остальных двух дверей на лестничной площадке первая вела на балкон зрительного зала и была вечно заперта, а вторую охраняла всегда недовольная чем-то тётя Шура в непременном головном платке, что топорщился как кованый шлем витязя; она проверяла и обрывала контроль на кинобилетах.

Пол в широком зрительном зале чуть покато спускался к сцене с крылечками перед парой дверей по бокам от неё.

Но это всё закрывал широкий белый экран натянутый от одной стены зала до другой; для концертов или выступлений кукольного театра этот экран сдвигали, как занавеску, к стене слева.

Под потолком вдоль каждой боковой стены тянулся балкон с нашлёпками гипсовой лепнины, но до сцены ни один из них не дотягивался, а у задней стены оба круто спускался к своей запертой снаружи двери, чтобы не загораживать бойницы кинобудки откуда лился на экран луч света с кинофильмом.

В вестибюле на первом этаже рядом с окошечком кассы висел холст со списком фильмов на текущий месяц, которые менялись каждый день, кроме понедельника, когда в Клубе вообще кино не было.

Список помогал решить заранее в какой день надо попросить у мамы двадцать копеек на билет.

Летом расходы на кино исчезали полностью, потому что возле спуска в Путепровод, позади длинной ветхой двухэтажки, был парк КПВРЗ, где кроме трёх аллей, пустующей танцплощадки и пивного павильона имелся ещё и летний кинотеатр, ограждённый забором с удобными для кинопросмотра щелями.

Сеанс начинался после девяти вечера, почти что засветло.

Однако, полтора часа стоять уткнувшись носом в шершавые от непогоды доски не слишком-то приятно, а сиганувшего через забор бдительная тётя Шура всё равно отыскивала и выводила, поэтому ребята занимали выгодные для сидения места на старых яблонях позади кирпичной кинобудки.

Если развилка окажется не очень удобной, в следующий раз догадаешься прийти пораньше…

По ходу фильма, летняя темень сгущалась вокруг двух-трёх неярких фонарей в аллеях парка, а в небе между яблоневых листьев проступали звёзды.

На экране «Весёлые Ребята» с Леонидом Утёсовым тузили друг друга барабанами и контрабасами, а в менее уморные моменты можно запустить руку в листву над головой и нашарить мелкое, кислое-прекислое яблоко, откуда-нибудь между Кассиопеей и созвездием Волос Вероники, чтобы потом мелко покусывать его твёрдокаменный несъедобно кислющий бок.

После хорошего фильма, как тот с Родионом Нахапетовым – без драк, войны, а просто про жизнь, про смерть, про любовь и красивую езду на мотоцикле по мелководью, зрители выходили из ворот парка на булыжную мостовую улицы Будённого без обычных свистов и гиков, а притихшей негустой толпой людей словно бы породнённых сеансом и шли сквозь темень тёплой ночи, редея рядами на раздорожьях, к фонарям у перекрёстка улиц Богдана Хмельницкого и Профессийной, на углу Базара.