Иногда нам давали кипы газет и журналов, но в угловое общежитие Квартала я не пошёл.

Зато в библиотеке части нам отдали несколько стопок книг.

Некоторые совсем целые, у других просто немного надорванные обложки, как у «Последнего из Могикан» с гравюрами-картинками…

Однажды вечером, когда мы играли в прятки в снеговых туннелях вдоль бортов катка, один мальчик постарше сказал, будто он запросто сможет поднять сразу пять человек.

Я начал доказывать, что такое невозможно и мы с ним поспорили на что-то.

Он сказал, что эти пять человек должны улечься поплотнее, чтобы удобней ухватиться.

Мы с ним, как спорщики, и ещё несколько мальчиков отошли к Бугорку, куда не падал свет от фонарей над катком, зато было ровное место.

Я лёг на снег и раскинул руки и ноги, как он объяснял и на них навалилось по мальчику – всех вместе пять.

Только он не стал нас подымать – я почувствовал, как чужие пальцы расстёгивают мне штаны и лезут в трусы, но сбросить четверых мальчиков мне было не под силу и я только орал не помню что.

Потом я вдруг оказался один и на свободе, потому что все они убежали.

Я застегнулся и пошёл домой злясь на себя, что так запросто купился на дурацкую шутку – опять ходил на клотик с чайником.

( … и лишь совсем недавно меня вдруг озарило, что это было вовсе не злой шуткой типа «показать Москву», а проверкой подозрений возникших из-за моего маскарадного костюма на Новый год…

Смешно сказать – почти целая жизнь прошла пока догадался.

И это уже третья, но, пожалуй, главная из моих ахиллесовых пяток – тугодумство…)

По дороге из школы, мой друг Юра Николаенко рассказал мне новость, что на стенде возле Дома офицеров висит карикатура на мою маму.

Она там, вроде как гадает сама с собой: к любовнику ей пойти, или к мужу?

Я ничего ему не ответил, но больше месяца и близко не проходил мимо Дома офицеров.

Потом, конечно же, пришлось, потому что там показывали «Железную Маску» с Жаном Марэ в роли Д‘Aртаньяна.

Перед сеансом, как-то весь внутренне сжимаясь, я подошёл к стенду, но там уже висела новая карикатура на пьяного водителя в зелёной телогрейке, он уронил свой грузовик в реку, а его жена и дети плачут синими слезами.

( … в тот момент мне полегчало, но почему-то до сих пор встаёт перед глазами та карикатура, которую я в жизни и в глаза не видел, где у мамы острый нос и красные от маникюра ногти пальцев, на которых она загадывает – туда, или сюда?

Нет, Юра Николаенко мне не описывал картинку, а только пересказал подпись…)

Весной у папы на работе состоялось собрание и он вернулся оттуда расстроенный, потому что опять начались сокращения и на собрании сказали:если сокращать, то кого же ещё, если не его?

Так мы начали упаковывать вещи для погрузки их в железный контейнер, но грузить их остался папа, а мы вчетвером выехали на пару недель раньше.

Вечером накануне отъезда я был в комнате у маминой подруги наискосок через площадку, сидел там на диване с толстой книгой, где описывалась биография какого-то дореволюционного писателя.

Это я отдал ей книгу, принесённую из библиотечной макулатуры.

Я раскрыл макулатурный подарок где-то посредине и авторучкой вписал на полях «мы уезжаем».

Потом мне вспомнился принцип создания мультфильмов – если на нескольких страницах написать по одной букве какого-нибудь слова, а потом согнуть их и отпускать по одной, чтоб они быстро пролистались друг за дружкой, то буквы, промелькивая, будут сменять друг друга и складываться в это слово.

И тогда я побуквенно вписал на уголках страниц «я-С-е-р-г-е-й-О-г-о-л-ь-ц-ов-у-е-з-ж-а-ю».

Однако, мультфильма не получилось, ну, да и ладно, не очень-то и хотелось.