В спальнях стояли ряды железных коек с пружинистыми сетками.

В день приезда, до получения матрасов и постелей, дети, побросав на пол свои чемоданчики, бегали из конца в конец спален на полуметровой высоте по упруго подбрасывающим тебя сеткам коек.

В этом спорте главное – не столкнуться со скачущими навстречу попрыгунчиками.

Потом все достали печенье из чемоданчиков и сумок и начали есть его, запивая сгущёнкой из сине-белых жестяных банок.

Оказывается, для наслаждения сгущёнкой не нужен ни консервный нож, ни ложка, а достаточно найти торчащий в стене гвоздь и об него пробить дырку в крышке, но так, чтоб не посерёдке, а с краю; на другом краю той же крышки нужна ещё одна такая дырочка и – пожалуйста! – сосётся легко и без остановки, и совсем не измажешься, как тот гвоздь с висячей на нём каплищей густой сгущёнки.

А если ты неумека, или не хватает роста, чтоб дотянуться до гвоздя в стене, – попроси мальчиков постарше, они и для тебя пробьют; всего за два отсоса из твоей банки…

Перед мачтой с флагом устроены квадраты взрыхлённой земли – по одному для каждого отряда, где дети выкладывают сегодняшнее число оторванными у цветов головками, или свежими древесными листьями, для победы в лагерном соревновании на лучшее оформление отрядного календаря…

По воскресеньям в лагерь приезжают родители, привозят своим детям пряники, конфеты и – ситро!

Мама отводит нас куда-нибудь в зелёную тень деревьев, смотрит как мы жуём и расспрашивает про жизнь в лагере, а папа щёлкает новеньким фотоаппаратом ФЭД-2.

Жизнь в лагере, как жизнь.

Недавно все отряды выходили в поход, до самого обеда, а вернулись – опаньки! Сюрприз!

На дощатом помосте в ограждении высоких беседочных перил, напротив входа в зрительный зал барака, нас всех ожидал ресторан.

Оказывается девочки старших отрядов вместо похода расставили там столы и стулья и вместе с поварихами приготовили обед.

На столах разложены тетрадные листочки со списком блюд и все подзывают девочек взрослым словом «официант!», чтоб те приняли заказ на салат «майский» или «луковый».

Когда ресторан закончился, я случайно услыхал, как две официантки подсмеивались между собой, что все заказывали «майский», а «луковый»-то был вкуснее и им больше досталось.

Я дал себе наказ: не покупаться в будущем на финтифлюшные названия…

Жаль только, что в распорядке лагеря остался пережиток детсадного прошлого, правда, под новым именем – «мёртвый час».

После обеда всем разойтись по своим палатам и по койкам. Спать!

Спать среди дня не получается, и двухчасовый «мёртвый час» тянется ужасно медленно.

В тысячный раз переслушаны все истории ужасов: и про женщину в белом, которая пьёт собственную кровь, и про чёрную руку, что душит всех подряд, не имея собственного тела, а до подъёма всё те же бесконечные тридцать восемь минут…

Как-то в обед я заметил, что трое мальчиков из моего отряда обмениваются многозначительными кивками и зашифрованными знаками условных взмахов рук.

Яснее ясного – тут сговор. А как же я?

И я так неотвязно пристал к одному из них, что тот открыл мне тайну – договорено после обеда не идти в палату на «мёртвый час», а убежать в лес, там один из них знает место, где малины – завались, больше, чем листьев.

Обед закончился и когда заговорщики, пригнувшись, украдкой побежали в другую от барака сторону, я припустил следом, отразил попытку предводителя отправить меня обратно, в палату с «мёртвым часом», и вместе со всеми выполз под колючей проволокою в лес.

Мы вооружились палками типа винтовок и автоматов, и зашагали по широкой тропе между сосен и кустарников, а потом вслед за командиром свернули на какую-то из полян и снова зашли в лес, но уже без тропинки.