Это совсем не страшно, ведь я крепко хватался за прутья, как чунг и пома, когда ещё жили на деревьях.

Но проходивший внизу незнакомый дяденька отругал меня и велел залезть обратно, и ещё пригрозил, что скажет моим родителям.

Их дома не оказалось и он пожаловался соседям с первого этажа, а те потом наябедничали маме и она взяла с меня обещание никогда больше не делать так…

( … всякая дорога, при прохождении её в первый раз, кажется нескончаемо длинной, ведь ты ещё не можешь соизмерять пройденное с предстоящим.

При повторных прохождениях, путь с каждым разом кажется всё короче.

То же самое и с учебным годом в школе.

Но об этом я так и не узнал бы, если б в начале второго года обучения сошёл с дистанции…)

Был ясный осенний день и наш класс повели на экскурсию – собирать опавшие листья.

Вела нас не Серафима Сергеевна, а пионервожатая школы.

Сначала мы шли через лес, потом спустились на дорогу к библиотеке Части и Дому офицеров, но не пошли по ней, а свернули в проулочек между деревянными домами.

Короткий проулок скоро закончился обрывистым спуском покрытым двумя широкими потоками дощатых ступеней, что уходили далеко вниз к настоящему футбольному полю, окольцованному гаревой дорожкой.

Ступени кончались широкой площадкой в обе стороны от которого, параллельно обрыву за спиной, расходились с полдесятка длинных лав из деревянных же брусьев.

По ту сторону поля не было ни скамеек, ни обрыва, а только одинокий белый домик без окошек и рядом с ним большущая картина двух футболистов зависших в прыжке, борясь за мяч ногами.

Зимою всё поле заливали водой и получался каток.

Мне смутно вспоминается тёмный зимний вечер с редкими фонарями по периметру поля, вперемешку с горькой обидой оттого, что так недолго меня катали на высоком стуле меж округло загнутых полозьев из тонких металлических прутков…

Девчонки класса остались собирать листья между скамеек под деревьями крутой стороны, а ребята, обогнув поле справа, гурьбой сбежали к Речке.

Когда я добежал туда же, трое или четверо уже бродили, закатав штаны до колен, в бурливых струях теснины на месте давно прорванной дамбы.

Большинство одноклассников оставались на берегу.

Я тут же начал торопливо стаскивать ботинки и носки, и подворачивать брючины.

Заходить в воду было чуть страшновато – не слишком ли холодна?

Но оказалось – не очень, а вполне терпимо.

Течение шумливо бурунилось вокруг ног, щекоча кожу под коленями, а дно было приятно гладким и ровным.

Один из мальчиков прокричал сквозь шум воды, что это бетонная плита от бывшей дамбы – ух, класс!

Мы бродили по ней туда-сюда, стараясь не заплескать подвёрнутые брюки, когда вдруг всё: и плеск воды, и крики товарищей, и ясный ласковый день – как отрезало.

Я оказался в совершенно ином, безмолвном мире наполненном одной лишь давящей желтоватой сумеречностью, сквозь которую мимо меня вертляво убегали кверху струйки белесых мелких пузырьков.

Ещё не понимая что произошло, я взмахнул руками; вернее они сами это сделали, и вскоре я вырвался на поверхность, где оглушительно шумела Речка, хлеща меня струями по носу и щекам, и кто-то издали кричал «тонет!», а мои руки беспорядочно шлёпали по воде, пока не ухватились за чей-то ремень, брошенный с края коварно обрывавшейся подводной плиты.

Меня вытащили, помогли выжать одежду и показали широкую тропу в обход всего стадиона, чтоб не наткнулся на пионервожатую и ябедных девчонок, собиравших листья для осенних гербариев…

На чертёжном виде сверху, здание школы, скорей всего, походило на букву «Ш» без средней палочки, с центральным входом снаружи нижней перекладины.