Первым заговорил Мило.

– Надо предупредить её письмом, – сказал он, – чтобы она приготовилась.

– А кто напишет?

Вопрос был более чем щепетильный. Среди нас один я умел писать, да и то с грехом пополам.

– Письмо будет короткое, – сказал Христо, – если она душой с нами, то поймёт с полуслова.

– А Рути? – спросили мы с Мило.

– Что – Рути? – разозлился Христо. – Рути тоже дезертир, раз согласился отдать сестру за какого-то там брата Рауфа! Он нам больше не друг. И не главнокомандующий! Он теперь заодно с Рауфом, а Рауф – наш враг!

– Ты прав, – сказал я, – ты достойный сын своего случайного отца!

– Что-о-о?

– Ну да, ведь твоя мама сейчас с другими шуры-муры разводит!..

– Что ты болтаешь?

– Тогда скажи, скажи, где твой отец? – запальчиво крикнул я в ответ.

Христо отвернулся. Мне даже показалось, что он плачет.

– У меня, – сказал он, – нет отца.

– Есть! – настаивал я. – И наше правительство его арестовало!

Он весь побледнел, а я уже раскаивался в своей глупости, я видел, как больно задели его мои слова, и добавил:

– Знаешь, я это слышал от наших соседок… в гости к нам приходили…

– Чтоб их… – Сказал Христо.

И вдруг Мило, всё время молчавший, крикнул:

– Всё летит к черту! Сначала ты от нас удрал, потом Рути, пожалуйста, вон что выкинул, теперь Христо… Так у нас и Кристину отнимут.

– Нет, за Кристину я буду драться, – сказал Христо. – Кто хочет, пусть идёт со мной. Я уверен, что это замужество – дело рук Рауфа. Он, проклятый, всё подстроил. Хочет нашу армию изнутри ослабить, перессорить хочет нас. А ты попробуй ещё такое сказать про мою маму! Убью тебя, так и знай.

– Христо, – сказал я, – я очень люблю твою маму, совсем как свою.

– Если б любил, не говорил бы так.

– Клянусь богом, Христо, я не знаю, что это значит.

– И я не знаю, но раз соседки сказали – значит, плохое. Я потом как-нибудь спрошу у мамы, что это такое «шуры-муры». А теперь приступим к делу.

– Пишем!

– Что?

– «Завтра вечером в 10 часов ждём тебя под акацией».

– А куда мы её спрячем?

В самом деле, куда мы спрячем Кристину?

Я предложил наш дровяник. Там можно спокойно оставаться до утра. Но потом, как быть потом?

– Не будем сейчас ломать голову, – отрезал Христо строго и решительно. – Там видно будет.

И мы сочинили такое послание:

«Чтобы спасти тебя от этого замужества, мы готовы похитить тебя завтра ночью в 10 часов. Приходи к акации».

Христо предложил нарисовать внизу сердце, пронзённое стрелой. Эта идея пришлась нам по душе, и мы нарисовали три капельки крови – по капельке от каждого. Осталось поставить подписи.

– Напишем свои имена, – сказал Мило.

– Нет, – возразил Христо, – лучше «офицерский состав армии с обручами».

Так и сделали. Теперь надо было решить, кто вручит письмо.

– Я! – сказал Мило.

– Через кого?

– Прямо в руки.

– Подкараулю. Как только выйдет на улицу – подойду, отдам.

– Ладно.

Поистине грандиозный план наметили мы и, конечно, знать не знали, что за всем этим ещё последует. Главное было похитить Кристину, а там – будь что будет. Таково было наше единодушное мнение, а я… я просто изнемогал от счастья: ведь Кристина будет в нашем дровянике! И мы – с ней! И пусть не то что мыши – пусть нападают огромные крысы! Ничего не страшно!

Домой я вернулся с большим опозданием и с порога уже начал громко стонать:

– А-а-ах! У-у-уф!.. О-ох!

– Что с тобой? – спросила мама, бледнея. – Где ты был? Мы с ног сбились, весь город обшарили, в полицию обращались.

– Я болею, – прохрипел я с трагическим видом, – я очень тяжело заболел. Умру, наверное… Горяченького мне… и в постель…

Мама внимательно посмотрела на меня:

– Откуда ты сейчас?