Его молодость пришлась на то время, когда рухнула супердержава, именуемая СССР, и на ее руинах рождалось что-то новое, доселе неведомое. Люди, которые еще вчера называли друг друга товарищами, вдруг начали делиться на господ и холопов. Понимание того, что вот прямо сейчас преуспеет лишь тот, кто урвет от рухнувшей державы кусок пожирнее, превратило одних людей в охотников и падальщиков, а других – в их добычу. Распад супердержавы породил безвластие, и воцарились законы, единственно возможные в состоянии хаоса.

Один из этих законов провозглашал право сильного, а сильными становились лишь те, кто действовал сообща. Для будущего Вестника, как и для большинства отроков того времени, которые выросли в районах, считавшихся неблагополучными еще до падения красной империи, такой силой могла стать только улица. Порядок рухнул, законы утратили силу, и на их место пришли «понятия» – некий гибрид кодекса чести преступного мира и ситуационных трактовок, которые, в свою очередь, зависели от силы отстаивающей их стороны. Нередко столкновение интересов на границах сфер влияния криминальных структур приводило к кровопролитным уличным сражениям молодежных группировок. В одном из таких столкновений он получил семь ножевых ранений и умер.

Умерев, он, как и все умершие, пролетел сквозь темный туннель к яркому свету и оказался в безвременье. В этом новом состоянии он увидел странное существо с могучим, как у атлета, телом и головой волка. Точнее, даже не волка, а кого-то сравнимого с оборотнем из голливудских блокбастеров. Вид его был бы абсолютно ужасен, если бы не мягкий, светящийся состраданием взгляд умных человеческих глаз. Псоглавец склонился над ним и бережно смачивал его раны своей кровью, которую выдавливал из разрезанной ладони, сжимая могучий кулак.

– Я умер?

– Нет, не сейчас, – спокойным и приятно низким голосом ответил этот странный незнакомец.