«Надо будет завтра с утра за своими вещами послать», – отметила она мысленно и дожевав четвертый пирожок, вопросительно уставилась на пятый.

А он коварный был… ах и ох… с яблоками! Её любимыми яблоками! Нет, с вишней она тоже любила, но с яблоками больше!

И словно этого было мало, золотисто-коричневая корочка этого бессовестного соблазнителя была покрыта тонким слоем сахарной пудры, которая призывно мерцала в свете заходящего солнца. Что же касается запаха… с лёгкими нотками корицы и ванили. Он просто сводил с ума! А ещё… сквозь тонкие трещинки по бокам проглядывали, томленные в карамели (об этом ей рассказали пирожки номер один и три), золотистые ломтики яблок!

Короче не пирожок, а демон-искуситель! Что б его! Ну как тут устоять?!

«Ладно, – сдаваясь на милость победителя, вздохнула Джулия. – Бороться с вредными привычками начну завтра, вот прямо с утра и начну!» – решила она, доедая пятый пирожок и с тоской смотря на шестой, он же последний! И то, что он был с вишней, ничуть не умоляло ужаса открывшейся перед ней перспективы!

Это была катастрофа! Которую она даже не знала, как переживет! Попросить ещё, конечно, можно было. И ей бы это ещё доставили. Но что при этом бы о ней подумали!

Даже шесть пирожков за один присест – это уже совершенно неприлично для благородной и утонченной сеньоры, коей она себя считала! Даже два – это уже перебор!

«Истинно благородная сеньора никогда не должна есть большими порциями. Её тарелка всегда выглядит почти пустой. Ест она медленно, аккуратно откусывая крошечные кусочки, – вспомнила Джулия наставления своей дуэньи. – В рационе благородной сеньоры допустимы лишь лёгкие блюда: ломтики фруктов, салаты, овощные супы, маленькие кусочки рыбы или курицы. Благородная сеньора или сеньорита может позволить себе пирожное, но или очень маленькое, или куснуть два или три раза и отложить».

Нет. Она решительно не могла позволить себе попросить ещё. Даже у проникшейся к ней симпатией и состраданием горничной.

От расстройства она схватила с блюда коварного соблазнителя-искусителя и откусила от него половину!

«Ну вот где справедливость?! Мужикам, в том числе и благородным сеньорам, можно есть столько, сколько хотят! У них, чтоб их, хороший аппетит является признаком силы, мужественности и отменного здоровья! Жри сколько хочешь! Что хочешь! И никто не осудит! А ещё целуй кого хочешь и сколько хочешь! Спи с кем хочешь и сколько хочешь! И снова никто не осудит! – остервенело жуя, думала она. – А женщины, чтобы их не осудили, должны морить себя голодом! – откусив ещё кусочек от соблазнителя-искусителя, возмущенно воскликнула она мысленно. – И спать мы, видите ли, можем только с мужем! А если этот муж старый, вонючий козел и с ним не только спать не хочется, но и есть за одним столом и видеть его?! К счастью, он был так добр, что умер. Умер, правда, не без её помощи, но менее благодарной мужу она от этого себя не чувствовала. Ведь именно благодаря его состоянию она теперь относительно свободна в своём выборе и образа жизни, и… мужа.

И опять старого, и вонючего, единственным достоинством которого было бы огромное состояние, она не хотела. Не хотела она и, по вполне понятной причине, молодого, удалого да распрекрасного, но бедного. Она хотела золотую серединку, представителей коей было… угу, то-то и оно, раз, два и обчелся! А симпатичных ей, так и вовсе – раз и обчелся! Так что да, в выборе-то она свободна была, а выбора-то как-такового и не было! А потому уступить свою золотую серединку кому-то другому она просто не могла. Да и не тот у неё был характер, чтобы уступать.