7. Глава 7
- Как же вы напугали нас, барыня! - укоряла меня Прасковья, расставляя чашки по кофейному столику. Первое время я ещё огрызалась, а потом махнула рукой - служанку было не переубедить. Где только Вельмир нашёл её, такую непрошибаемую?..
- Я вышла на прогулку с Хосом и немного заблудилась, - пробурчала в ответ, - не преувеличивай. Лучше скажи, давно твой хозяин знаком с Яромиром? Ой, я даже фамилии не знаю...
Нет, плохая была идея - расспрашивать Прасковью. Просто отношения между ними озадачили меня. До двух ночи я крутила в голове прошедший день и никак не могла отделаться от одной мысли. Они оба повели себя странно. Словно и не ладили, и не сомневались друг в друге.
- Язычника этого и охальника? Как же, видела его. Бывает у нас в гостях, бывает. Наш хозяин не слишком его жалует, но удивительное дело - всегда принимает. Морщится, но принимает.
- Яромир - язычник? - я изумлённо подняла бровь: - Надо же, он ничего не сказал. А чего они не поделили с Демидовским?
- Ну-у, - потянула она, а затем упала на стул и наклонилась ко мне: - Точно не ведаю, но слухи ходили, будто в столице Яромир господина нашего подставил. Давно, ещё лет десять назад. Управляющий бывший говорил, что приедет барин, засядет у себя в кабинете и ка-ак примется этого Яромира ругать!
- Да?
- Ох, барыня, за что купила - за то и продаю. Подробности не ведаю, не спрашивать же у господина! Хотите, сами поговорите с ним.
Я пригубила вишнёвый чай и медленно кивнула:
- Наверное, я подумаю. Спасибо, Прасковья, ступай.
Час от часу не легче. Неужели это правда? Но как Яромир мог подставить главу тайной канцелярии?.. Прасковья права, мне надо поговорить с Вельмиром.
Вдыхая чудесный ягодный аромат, я отрешённо глядела в окно. Солнце было уже высоко - всё-таки ночные посиделки дали о себе знать. К счастью, кроме служанки меня никто не побеспокоил. Я потянулась за дневником Лисы, чтобы немного разгрузить голову.
Разгрузила.
Отпыльных бумаг я постоянно чихаю, но не могу остановиться. Это исследование захватило меня с головой. Глаза разбегаются от терминов и формул. Помнится, когда-то я думала, что нас пичкают множеством ненужных сведений... Готова немедленно отказаться от своих слов! С этими клятвами упырь ногу сломит и обратно в землю закопается! Самое обидное, что мы почти выкрали из архива редкий фолиант... но мне банально не хватает знаний, чтобы разобраться!
Чары подчинения делятся на три вида: физические, самые простые, ментальные, и особый вид - клятвы верности. Первые два вида доступны только при врождённых способностях, целителям или макошницам. Про чары подчинения я написала целую главу в диплом, но дальше - сложнее... Моя цель - клятвы верности.
По сути, с клятвами верности нет ограничений по силе, ведь они сугубо добровольные. Я решила не заморачиваться с кругами богов и прочим, а заняться именно "Лоранелью".
Никто не понимает механизм действия императорской клятвы, но результат потрясает. Во времена объединения язычники часто пытались захватить власть, не беря в расчёт данную императору клятву. Результат - заговорщиков ловили прямо на горячем. Ненадёжных людей в таких сборищах не было, но раз за разом - провал. Позже язычники занялись Лоранелью и потерпели поражение. Ладно бы напавшие на императора умирали, те язычники-фанатики легко бы стали смертниками, но имперская тайная канцелярия словно просчитывала каждый шаг. С помощью Лоранели, как они говорили.
Я вывела три версии, гуляющие в народе. Первая, самая ироничная - никакой клятвы верности не существует, а тайная канцелярия сама занимается отступниками, поддерживая легенду. Второй вариант - дело в короне. Да-да, в императорском венце. Якобы корона - мощный артефакт, который даёт правителю Империи немыслимую власть. Нынешняя династия Лесовских взошла на престол около пятисот лет назад, и Алый Венец действительно был подарком язычников Мары. Как символ признания между Империей и княжеством Темновским. Но... несколько раз корона была украдена. Её неизменно находили и возвращали, однако ж работу артефакта никто не понял. По заметкам свидетелей, одни считали Алый Венец творением Божьим, другие ничего особенного в нём не видели.