– Поняла, – кивнула Тумэну Аюрзана.

– И вот, мы подожжем последнее скромное пристанище нашего баабая… и затем переоденемся в чистое, что мы с Солбоном отложили сразу. На случай нашего спасения спрятали под защитой одиночной сосны. Там лежит и вощеный мешочек с солью. Сейчас это ценность. А спустя какое-то время я сяду на Хара и поеду покупать кобылу. И жеребца Солбону куплю. И может, куплю кобылу Ринчину. Мы должны помогать друг другу. Так советовал нам Великий Будда, и это нравится Вечному Синему Небу.

– Объясните мне, пожалуйста, Тумэн, – попросила Аюрзана. – Царя нет, а в ходу царские империалы. Какая же у нас все-таки власть? Что такое новая республика бурят-монголов?

– С последним я сам не разобрался. Это можно будет только в Верхнеудинске разузнать. Но то, что золотые рубли чеканятся в Петрограде, как при царе, хотя пять лет прошло, как он отрекся от престола, говорит о том, что все непросто. Не надо увлекаться новыми идеями. Все вернется на круги своя. Колесо сансары вращается… Бурят-Монголия вечна, в ее центре ось вращения. И вот откочуем мы одной семьей к Верхнеудинску.

– Нам будет жаль покидать наш Онтохоной! Может быть, вам с сыном понравятся наши края, уважаемый Тумэн?

– Понравятся, – согласился Тумэн. – Однако мы всегда жили в людных местах и всегда там, где наш род. Вам придется согласиться с нашим мужским решением. А Онтохоной не запустеет. Баабай сказал, что Ринчин тяготеет к уединению, поскольку излишне напитался чуждыми событиями кровавой войны. А также он не хочет отражаться в людских глазах, будучи калекой. Ему достаточно терпения его Долгеон. Ринчин и она останутся здесь, тяготея к Пустоте и Пустотности. Они не уедут в неизвестность на моем Хара. Неизвестность сама придет к ним. Надо им заранее сказать, что им достанется Онтохоной.

– Это все очень разумно, Тумэн, – согласилась Аюрзана. – Но в отсутствие коней у нас правит одна нищета. В нее мы впали, когда табун забрали на войну. Я вижу, как тяжело бремя нищеты: невозможно обменяться товарами, приобрести табуны, стада и отары. Видеть людей в красивых одеждах. Я согласна покинуть Онтохоной. И мой внук Мунхэбаяшка хочет учиться в Верхнеудинске. Он отправится туда не один, а сберегаемый всеми нами. Все складывается к одному.

– Ну вот, – сказал Тумэн. – Баабай говорил мне, что вы очень разумная женщина, Аюрзана. Однако же я пойду исполнить свой долг перед ним и всем нашим родом.

Он медленно и не оглядываясь отправился вверх по тропинке между высоких трав – горькой пахучей полыни и тяжелых фиолетовых голов цепкого колючего чертополоха. И когда Тумэн поднялся, кучно вспыхнуло пламя, и дым устремился к Вечному Синему Небу.

В Онтохоное потекла совсем другая жизнь. Тумэн и Солбон Модоновы были еще слабы и поправлялись после болезни, но уже обзавелись новыми женами Аюрзаной и Сэндэгмой. Таков естественный порядок вещей, и они следовали ему. Верхом на коне они (Хара легко нес их обоих, донельзя исхудалых) побывали в Умхее, где, по мнению Аюрзаны, был приличный табун, нашли его и купили двух коней – Солбону и Ринчину, чтобы положить начало тому приумножению поголовья, как заведено у степняков. Ринчин не остался в долгу и подарил новым родичам только что выделанную роскошную шкуру убитого им хозяина тайги. Привезли отец и сын из Умхея и охотничье ружье с патронами, и немного муки, одного только не нашли – подходящей кобылы. Те, которых они осмотрели, по мнению Тумэна, никуда не годились, они могли только ухудшить породу Хары. Везде было голодно и пустынно, конский приплод любой не помешал бы, но Тумэн был эрдэм соёлтой, образованный, он не сдавался.