Деревня

Гурген сидел под старой раскидистой грушей и в ожидании завтрака вглядывался в небо. Ему было всё равно, будет дождь или нет, но одна из привычек деревенского жителя заставляла каждое утро определять погоду на день. Метеорологи всего мира, используя новейшие достижения науки, околоземные спутники, всякие зонды и вычислительные центры, не могли с точностью до семи минут определить время дождя, града или порывов ветра. Гурген мог! И часто, все в Деревне ждали именно его вердикта – от этого зависели полевые работы.

Здесь, на этой самой скамейке, сидя на коленях прадеда, он и постигал хитрую науку прогноза погоды.

«Следи за облаками, сынок, они всё подскажут. Ведь облака – это дыхание природы, – говорил прадед, изредка поглядывая в небо. – Если природа больна, то и дыхание тяжёлое, жди грозы или града. Если облака лёгкие, пушистые, значит, всё хорошо…»

«А если их нет?» – хитро щурясь, спросил Гурген.

«Кого нет?» – женским голосом спросил прадед.

Задремавший Гурген открыл глаза. Перед ним стояла Кнарик, на столе был разложен завтрак.

– Облаков, – глядя сквозь Кнар, тихо сказал Гурген. – Если нет облаков, значит, природа обиделась. Будет засуха, трава не вырастет, зимой нечем будет скотину кормить. Значит, что-то мы сделали не так, много срубили, много вспахали, много взяли у природы, вот она и обижается.

– Совсем сдурел на старости лет, – проворчала Кнар и пошла обратно в дом за чаем.

Встряхнув головой, Гурген потянулся за хлебом. Не успели его пальцы ощутить свежесть добротного деревенского хлеба, как во двор вошёл Суре́н – брат Кнарик.

Сурен

Маленький, худой, болезненный мальчик Сурен к пятилетнему возрасту переболел всеми известными болезнями, а корью, в отличие от прочих детей, два раза. С самого рождения ему предрекали раннюю смерть, но он продолжал болеть и жить. К пятидесяти он сильно изменился, превратившись в некое чудовище. Если бы не худые ноги, большой живот, торчащие уши и огромный нос, то Сурена можно было бы назвать милашкой, но односельчане прозвали его странным словом – Акраполоз. Желудок у этого анатомического недоразумения составлял две трети организма, поэтому он всегда хотел есть. Хотел и ел! В результате мутации у него появилась суперспособность распознавать местонахождение съестного в радиусе 100-127 метров с точностью до 22 сантиметров. Поэтому Гурген всю свою женатую жизнь завтракал, обедал и (особенно) ужинал в обществе Сурена, который обитал по соседству, метрах в двадцати.

Особое место на теле Сурена занимала его голова. Идеально круглая, несуразно маленькая и очень подвижная, она одновременно выполняла несколько действий: смотрела, кивала, поворачивалась, жевала (хотелось бы сказать, думала, но нет) и, самое главное, непрерывно говорила. Сурен знал всё обо всех. Родных и близких, друзьях, односельчанах, местных и республиканских руководителях, ворах в законе и вне закона, олигархах, знаменитых армянах всего мира. По его утверждению, он даже знал настоящего убийцу Кеннеди. Он знал о них всё: фамилии, имена, отчества, даты и места рождения, должности, количество денег на счетах, номера автомобилей и телефонов (домашних, мобильных, служебных)… одним словом, всё. Причём упоминал этих людей постоянно, говоря о них так, будто сидел с ними на соседних горшках.

Ни одно событие не проходило для Сурена незамеченным. В 1991 году, когда Советская Армения провозгласила о независимости и выходе из состава СССР, Сурен бодро дошёл до деревенской площади и, воздев руки, громко прокричал: «Армянская ССР переименовывается в Республику Армения!» Именно этими словами начинается