Грубы России моей картины… Пейзажи в стихах Александр Баженов
© Александр Баженов, 2025
ISBN 978-5-0065-4076-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Самоучка
Я выбираю почерк
Данного мне пути
И расстановку точек
В прошлом и впереди.
Я поэт – самоучка.
Пишет мной Бог, скользя,
Как золотою ручкой
Или пером гуся.
Александр Баженов
Грубы России моей картины
Пейзажи в стихах
Уральская поэзия
Александр Баженов
Стихи о Родине/ Уральская поэзия / Александр Баженов / 2025
Данная книга предназначена для широкого круга читателей. Каждый ценитель
прекрасного найдёт в ней что-то своё. Подлинные духовные ценности человека, природа и Родина лежат в основе этого сборника.
От произведений автора веет классикой, которая не имеет срока давности, поскольку актуальна в любые времена.
© Александр Баженов, 2025
***
Горы вершина режет вышину
И рвёт на части войлок тучи белой.
Не нужно слов. Обнимем тишину
И вспомним то, о чем душа болела.
Скрипела вагонетка. Вдалеке
Холмы на глади озера стояли
С резными теремами… Налегке
Мы шли пешком в те сказочные дали.
Закончилось сказанье прежних лет,
Но хорошо опять увидеть эти
На прошлое бросающие свет
Миры, в которых вхожи только дети…
Смотри, мой друг, как медленно плывут
В окне сады, снежинки и ухабы,
Болят в груди, в чужие сны зовут
Под сенью золотой фонарной лампы.
Они – улыбка, музыка и соль
Куплета, что о Родине написан,
Рождён, чтоб ощущать земную боль
И на струну скрипичную нанизан…
У Рождества в корзине
Здравствуй, седая даль:
Избы да мелколесье,
Добрая грусть-печаль
И тишины поместье.
Блещут барханы звёзд
У Рождества в корзине.
Образ деревни прост
Хоть на какой картине.
Родинка, роды, род,
Родина – дело в корне
Слов из родных пород
Снов из долины горней…
Всё остальное – фон —
Шалости света, тени.
Как для жреца – амвон,
Так поэта – сени…
В стужу сплошную вхож,
Я созерцаю чудо:
Здравствуйте, сонмы душ,
Тех, кто ушёл, как будто.
Звёзды, снежинки, блеск.
Трубы дымят на крышах.
Хвороста хвойный треск.
Сны из юдолей высших…
***
Холодный май, обитель тучек сизых.
Прошли дожди и хочется, дыша
Прохладою, найти родник, что высох
И удивиться, вымолвив: «Душа!».
Прищур пространства красочен и тонок,
Как в том многозначительном стихе,
Который в детстве я писал спросонок,
А после шёл слоняться налегке…
Где ряд ветвей, ладоней многопалых
Тянулся ввысь у старых флигелей,
Бараков и хрущовок, в тех кварталах,
Где люди были, кажется, милей…
Растаяло, что не было и было:
Подъезда изрисованный пролёт
И счастье, что опёрлось на перила,
Что в будущем седом слезу прольёт.
Мой лирический герой
Я – не страница, а мембрана,
Что преломляет голоса
Всех тех, кто мыслил многогранно,
Лил свет в потухшие глаза…
Поэт ли я? Ну что за пафос?
Поэтов нет уже давно.
Есть гладь воды и тучи парус,
Мольберт, художник, полотно.
Есть пух тумана, что постелен
У самых вод в углу холста,
И он, по сути, прост, но делен,
Ведь перспектива в нём чиста…
Я – ни художник, ни картина,
А тот распахнутый простор,
Что не засунуть в дисциплину —
Из правил кованный забор.
***
Цветами вишен вышит
Весны этюд,
И каждый листик дышит
Свободно тут.
Здесь Каменки верховье,
Обитель скал,
Построенный с любовью
Старик-Урал.
Здесь ходит-бродит леший,
От глаз храня
Подъем до Бога пеший
Сквозь краски дня…
Здесь только то, что надо
Для чистых вежд,
Вместительного взгляда
Моих надежд.
Родине
Самоцвет горит в суглинке,
Вьётся ветка родника.
По старинке – по былинке
Льётся дым из костерка.
Дух мой рвётся к тайнам неба —
К дымке мягкой и густой,
Где я вижу образ Феба,
Говоря в сердцах: «Постой…».
Так в России, на Урале
В тишине глухой живу,
Иллюстрируя детали:
Холмик, речку и траву.
Так и рад я чистой воле,
Где родная мать-земля
Открывает зренья поле
Света, леса, журавля.
Пусть персты кленовых веток
Добрый мой окрестят путь.
Помолчу я напоследок
И промолвлю что-нибудь.
Я скажу: «Россия-мама,
Извини меня, прости
За содеянное прямо
И хранимое в горсти…
Отпусти… Навек помилуй!
Бог прощал, и ты простишь
За избыток певчей силы,
Изливающейся в тишь.
Не пали мне грудь сомненьем,
В мир печали не бросай,
Где по рёберным поленьям
Льётся пламени слеза».
Разговор о Родине
Вздымается душистый добрый пар
Из мантии надломленной буханки,
И разговор течёт под самовар
О жизни у России на полянке:
О том, что хорошо сидеть вот так,
Держа в руке муравленую плошку,
Взирая, как заката алый мак
Ложится на лосиную дорожку.
Благословенен старый русский лес,
Где духи обитают в рваной дымке,
Где, словно фолиант, крутой отвес,
Где буквами рассыпаны росинки.
***
Выйдя на свет с утра,
Полной вдыхаю грудью
Жизнь, что легка, добра,
Посвящена безлюдью.
Будто бы кенотаф,
Высится скальный камень
Из многоцветных трав —
Густо заросших ямин.
Поле, деревня, пруд.
Жгу костерок у леса:
Искры, как рой причуд,
Что не имеет веса…
Неба кусочек – жизнь,
Без кандалов незримых.
Падают искры ввысь —
Мысли о Херувимах.
***
Гаснет родничок, лысеет бор,
Набухают призраки песчаной
Бури, словно смертный приговор
В желтом сарафане.
Проступают в ливнях кости скал —
Тлеет плодородной жизни плёнка
Там, где прежде Батюшка-Урал
Был ещё ребёнком.
Гибнет бородатый русский лес,
И опилки брызжут под пилою,
И смолою плачет здесь порез,
Нанесённый жизненному слою.
***
Древесной свежестью подышим
Весной глубокой,
Во славу всем живым и жившим,
Во имя Бога.
Пришла пора теплыни ранней —
Словесной жатвы,
Набухших почек трепетаний —
Их клейкой клятвы.
Пускай не буду кем-то понят,
Любим не буду,
На пьедестал почёта поднят —
К огням дебюта…
Мне хватит пары глаз простого
Энтузиаста,
Который ценит суть людского
И путь контраста.
***
Вольна твоя волна, моя весна,
И счастлив я, когда цветешь ты скромно,
Когда, из птичьих песен сплетена,
Разносишься мелодией истомной.
Я рад, когда ты даришь по лучу
И по цветку пустым и беглым взглядам,
И, знаю, вдохновенье получу,
Когда к тебе отправлюсь диким садом.
Присказка весны
Закричали петухи,
Распустилась дымка
Тонкой грацией строки —
Божьею улыбкой.
Зазвенели ручейки,
И волшебный всполох,
Как белёсый плат с руки,
Облетел с черёмух.
Птица взмыла в облака,
Заскрипели ставни
Там, где Дон или Ока
Плавно точат камни…
***
Я зачерпну из лужи серебра,
Перемахну зрачка тончайший обод,
Идя туда, где всё, что есть – игра:
Мотивы действий, музыка и опыт.
Мой мрак затронет света вещество,
И жизнь согреет ветер ностальгии
По датам, умещавшим волшебство,
По хлябям достопамятной России.
Россия – вдохновенье для меня,
Тумана занавешенная крепом,
Где, тайны первозданные храня,
Крестьяне разговаривают с небом.
Деревни дидактический сюжет,
Поля и копны скошенного сена
Читаю я, не трогая лорнет,
Отчётливо, степенно.
Кадильные туманы над рекой
Перебрались в ухабистые веси,
И бытие насущного всего
Мне видится в развёрнутом разрезе:
Прочна синонимическая связь
В гармонии тонов, цветов и вкусов.
Плетёт евангелическую вязь
Молчанья ангел, как сказал бы Брюсов.
В осенней чаще
Кольчуга храма – выцветший леме́х
В играющей водице серебрится,
Как Вышнего чешуйчатый доспех,
Как в вечность опрокинутая птица.
На всём заметна времени печать,
Помимо вод, жонглирующих солнцем,
И бытия, что создано молчать
У сада за оконцем…
Грибо́м и ладаном повеет от земли
Осеннего замшелого настила
В глуши, где ключевые хрустали
К восходу гонит утренняя сила.
Клубится дымка – дух – душистый пар,
Слетает ветошь с кряжевого бора,
И думается мне, что жизни дар
Мне дан для расширенья кругозора.
Здесь просятся идеи на перо,
И стуки дятла в чёрно-жёлтом фраке
Отходят с первых планов на второй
И строчкой остаются на бумаге.
Над Смоленском
Закат позолотил бугры асфальта,
Редея в небе пасмурном и сиром,
Свечою тлея и спекаясь смальтой,
Поблёскивая в дождике пунктиром.
Светило захлебнулось перелеском,
Смарагдом, анемоной, сочной глиной,
И облака, сгрудившись над Смоленском,
Чуть отдают былиной лебединой.
Запах деревни
Осенней моросью подёрнут горизонт,
И в мыслях что-то светлое о крове,
Где грифелем расчерчивал я фронт
Меж данными имевшихся условий…
С ветвей листву срывает суховей,
И в шелесте танцуют календарном
Стихи мои о русской синеве
Над лесом полыхающим, алтарным.
Деревни запах девственно-сырой
Содержит землю, травы, улей старый,
Окрестности, где тёплою порой
Вверял слова я терции гитарной.
Екатеринбург
Этот город таким ещё не был
Или, может, печали печать
На него наложила та небыль,
Что не может во мне замолчать?
Этот город бесплодных исканий
Прорастает в меня, как пучок
Планировок облупленных зданий,
Микросхем паутинных дорог.
В лабиринте коробок-хрущёвок
Или в друзе квартальных громад
Я на сердце ношу заголовок
И бросаю на облако взгляд.
Где-то там, в турмалине заката,
На который глядел Мандельштам,
Где оправдывать счастье не надо,
Я свои очертанья отдам.
Где-то там, за пределом границы,
Где не водится горя и бед,
Я увижу родимые лица,
Утекая в последний рассвет.
***
Петропавловской ли крепости иглу
Или ладожские льдины на Неве
Наблюдаю через памятную мглу
В поседевшей от снежинок голове?
Вижу край России деловой,
Золотой, серебряной и даже
С по́днятою к небу головой
Каменного стража…
Через всё, что было и прошло
«Петербургских строф» читаю слоги,
Где Россия дышит тяжело,
Словно броненосец дремлет в доке.
***
На прогулке в переулке
Открываю дорогую
Старой памяти шкатулку
И рисую, и тоскую…
Загляну в сетчатку лужи:
Облака, лучи и птицы,
Дни, что ныне стали у́же —
Им уже не повториться.
Пролетают где-то сбоку
Мысли Канта, фразы Ницше.
Понимаю: одиноко
Тем сейчас, кого я слышу…
Вижу улицы изгибы,
Лабиринты глупых страхов,
Где мы все молчим, как рыбы,
Где мотив наш одинаков.
