***
Скрип избы на курьих ножках
Слышится в лесу,
Где в берёзовых серёжках
Вижу стрекозу…
Свет, разлитый на раздолье,
Вызревает в тень.
Деревенька, гул застолья,
Белая сирень.
Пепел музыки весенней
На стекло пруда
Отпадает от растений
Раз и навсегда.
Веет древностью низинной
Родина моя,
И рождается былинной
Радуги струя.
Край России – многотомный
Для поэта друг.
Я читаю тихо, томно
Неба первый круг.
***
Майский дождик сбил пыльцу.
Срок мой близится к концу.
В зарешеченном окне
Рай в сиреневом огне.
Снова пресное письмо
Разорву. Пора домой.
Яблонь сбитый цвет померк —
Разлетелся фейерверк.
Соль куплета – лоск зари.
Ничего не говори.
Тона рассвета
Читаю милый город наизусть:
Его лицо в осенней позолоте
Навеивает ласковую грусть
И тёплые раздумья о полёте.
Я отпустил, и более не жаль
Всего, что освещает ностальгия,
Иду ли в лазуритовую даль
Иль думаю о том, что есть Россия.
Нежны тона рассвета поутру,
Картинны откровения природы.
Я чувствую: вовеки не умру,
По-русски излагая птичьи ноты.
Я погружаю взгляд в перины туч,
Через меня взирает кто-то, кроме
Ценителя, взыскующего луч,
Писателя, поющего о доме.
Оформив ощущение в строку,
Я понимаю голос птицы ранней,
Но передать святое не могу:
Для духа не придумано названий.
Скажу как есть: «Россия – это ты
В той мере, на которую способен
Читать великолепье простоты
И смысл бездорожий и колдобин…»
Сюжет: рассвет и метры глубины,
Лежащей в пышном шелесте берёзы,
Где добрые мифические сны
Нисходят в человеческие слёзы.
Пейзажист
Кто я? Эпистолярный пейзажист?
Глубинно-рефлекторными штрихами —
Мелодиями, красками, стихами —
Опять приукрашаю чистый лист.
Слова пассивны – вымеренный факт:
Изложенные символы и строфы
Не выразят насущной катастрофы,
Утраченного солнца артефакт…
Но стих есть не схороненная честь —
Слагаемое внутренней структуры,
Узор души весёлой или хмурой,
Благая и тревожащая весть.
Том осени
Превозмогать сознанье не резон,
Но листопад, спускающийся в душу,
Мне говорит о том, что всюду сон,
Развёрнутый значеньями наружу…
Побитая осколочным дождём
Листва, побагровевшая на ветках,
Читается, как выстраданный том
Об осени, рябинах и ранетках.
Цепляется за мысли дикий сад,
Где тишина хранит следы традиций —
Так я шагаю в памяти назад
До вечных постаментов и позиций.
В тумана саван плавно завернусь,
Потерянный для мира и отпетый —
Лелеющий исчезнувшую Русь,
Одним воспоминанием согретый.
***
Верю: Россия пока не отпета
И на съеденье не кинута псам,
Но на вопрос я не слышу ответа
И не пытаюсь найти его сам…
Я обретаю масштаб кругозора,
Слыша, как шепчет в избушке очаг:
«Алое пламя завянет не скоро,
Превозмогая реликтовый мрак».
Осеннее молчание
Я более не верю никому:
Ни людям, ни созвездиям, ни книгам,
Ни радостям, сплетаемым в дыму,
Ни образам, ни буквам, ни интригам.
Я больше не рисую красоту
Придуманных когда-то мирозданий,
Что стро́ками плетутся по листу
И листьями вальсируют у зданий.
К чему многострадальный листопад,
Желтея, разлетелся по дорогам:
Феерия, инверсия, распад,
Готическим изложенные слогом?
К чему в конспекте осени сырой,
Утопший в бархатистом капюшоне,
Задумчивый лирический герой
На фоне фонарей, как на иконе?
Возможно, захолустный окоём
Написан про тебя рукой незримой,
Где сердца состоянье – это дом,
Где искренние строки тоньше дыма.
Ландшафты
Изучаю сельские ландшафты
В поиске не выявленной правды:
Русский дух здесь обретает связь
С речью, что ещё не родилась.
Падает листва сухою кровью
На дорогу, лужицы и кровлю.
Я читаю, словно строки книг,
Сопку, перелесок и родник…
В облаке не пёрышки, а звенья,
Если перестроить угол зренья,
Или даже слепки чьих-то лиц
С выжженных историей страниц.
Самоцвет
Неспешно тает в кружке рафинад,