Как Бога аккуратные персты
Спускают полог Лермонтовской ночи.
Черёмух ветви держат облака.
Я на крыльцо присел, чтоб видеть в оба
Того, кто на меня издалека
В звезду глядит, как в линзу микроскопа.
***
Пришла пора сказать: «Благодарю
За то, что жил молчанием, как рыба,
Смотря на философскую зарю,
Сжигающую тьму стереотипа…».
Сканируя событий череду
Рентгеновским зрачком визионера,
«Спасибо, – говорю, – за красоту
И листопады Пушкинского сквера».
Спасибо за зелёную тайгу
В лазурной глубине стихотворений.
Спасибо кружевному языку
Ромашки, незабудки и сирени.
Постулаты
Дворы под фонарями, как миры,
Отличные тонами друг от друга —
Вступительная часть большой игры —
Раскладка долгосрочного досуга.
Пути извив – реальности мотив,
Сквозящий дуновением прохлады,
Где разум, пустоту опередив,
Рождает золотые постулаты:
«Искусство величавее имён,
А гибель – нежелательная гостья,
Что навсегда с людей сгоняет сон,
Роняя багровеющие гроздья…».
Свобода
Свобода стоит дорого сегодня.
Ночное небо в тучной дымке рваной.
Огни, пустынный город, подворотня.
Свобода – это лёгкость после ванной.
Свобода – это ветер свежий, бьющий
В лицо и раздувающий одежду,
Высот скалистых веер, тучи рвущий,
Дыханье вотчины, несущее надежду.
Свобода – это, Господи, прощенье
Со стороны великих и безгрешных…
Свобода – жизнь в единое мгновенье
И шелест изумрудных листьев здешних.
Сквозь пальцы
Счастье сквозь пальцы сыплется
Буквами во Вселенную…
Мне не помогут Ибица
И Копенгаген с Веною…
Горе улыбкой встречено,
Ибо зачем печалиться,
Если судьба очерчена
И с пустотой не справиться?
Нет ни пути, ни посоха,
Есть только то, что видится:
Крылья мои из воздуха,
Буквы из горла сыплются…
Боже, кому раскланяться
За темноту кромешную?..
Криками бы не раниться,
Став тишиною здешнею…
Счастье моё кустарное,
Словно листва осенняя,
Падает ниц, алтарное,
И не найти спасения…
На мгновение
Голые ветви в огне фонарей,
Будто бы пальцы кошмара.
Пушкинский перечитаю хорей,
Сидя у самовара.
Лягу на печку и веки сомкну,
Дабы забыться немного,
И на мгновение в сон загляну
К ангелам Господа Бога.
Поэт
Смотря сквозь листопады сентября,
Как в лазурит спешит цыганский табор,
Он плыл по старой улице, горя
Несбыточною радугой метафор.
Он говорил о вечном и простом,
Из речи высекая амфибрахий,
В котором на холме кривился дом
И щебетали радостные птахи.
Он выдыхал летучие стихи
В крылатый листопад, не запинаясь.
Ссыпались одеяния ольхи,
А лампочка фонарная, как завязь,
Лилась на битум пламенной пыльцой.
Поэт скрывал под старым капюшоном
Испаханное муками лицо
И взор, горящий временем бездонным.
Сады в листопаде
Сады в листопаде по левую руку,
А справа – тайги беспросветная местность.
Мне осень сулила с собою разлуку,
Но всё, что случится – приму как любезность.
По левую руку сады в листопаде.
Роняет осколки небес гладиолус.
Листва под ногами, поэмы в тетради,
В душе неразгаданный призрачный голос.
Промозглая осень, сырые дороги,
Забытые песни играют невнятно.
Моменты читая, подумать о Боге,
На листья талант поменять безвозвратно…
Возможно, неплохо. Скрипящей петлёю,
Тайгою шумящей, трещащим кострищем
Течёт мой досуг по тетради строкою,
И я остаюсь обеспеченным нищим…
Кирпичная печка, свеча восковая.
Прилягу, усну, и приснится мне ангел,
Цветок на пуху белоснежного рая,
Горящий, как вечный – негаснущий факел.
Прикосновенье муз
Блестит сырой асфальт, лоснится от
Янтарных фонарей. Сапожек цокот
Разносит фея. Жёлтый лист плывёт,
Под ноги водостока длинный хобот
Обильно воду льёт. Мгновенья вкус
Оттенком листьев затхлых обусловлен.
Я чувствую прикосновенья муз,
Иду во тьму, от мира обособлен.
Блаженно там, где мало острых черт
И нет картин больных воспоминаний.