– Лечения нет. Есть слуховые аппараты, но они помогают не всем и не всегда.

– А что с работой? Сможешь продолжать?

Это был главный вопрос, которого я боялся больше всего.

– Не знаю, – честно ответил я. – Техническая часть дается легко, но общение с клиентами, совещания, командная работа – все это стало проблемой.

Дима встал и прошелся по комнате.

– Хорошо, что ты рассказал. Будем искать решение. Прежде всего, никаких встреч с клиентами, пока не найдем способ адаптации. Во-вторых, все важные обсуждения – только в письменном виде или в небольших группах. В-третьих, попробуем найти специалистов, которые помогут с адаптацией рабочего места.

Я не ожидал такой реакции. Вместо увольнения или перевода на менее ответственную должность Дима предложил поддержку.

– Спасибо, – сказал я. – Я думал, что…

– Что я тебя уволю? – Дима усмехнулся. – Антон, ты один из лучших архитекторов в компании. Мы не можем позволить себе потерять такого специалиста из-за проблем, с которыми можно работать.

После разговора с Димой я чувствовал себя одновременно облегченным и опустошенным. Облегченным – потому что больше не нужно было скрывать правду от руководства. Опустошенным – потому что произнесение проблемы вслух сделало ее более реальной, более окончательной.

Остаток рабочего дня прошел в странном состоянии. Коллеги еще не знали о моих проблемах, но я уже не чувствовал прежнего напряжения от необходимости их скрывать. Дима сдержал слово – переговорил с командой и объяснил, что я временно не участвую во встречах с клиентами по состоянию здоровья.

Вечером дома я впервые за долгое время попытался честно проанализировать свое состояние. Раньше дни были наполнены звуками – будильник по утрам, новости по радио по дороге на работу, музыка в наушниках, разговоры с коллегами, телефонные звонки, фоновые шумы города. Теперь все это исчезло, и мир стал плоским, одномерным.

Но дело было не только в отсутствии звуков. Дело было в том, что вместе со звуками исчезли эмоции, которые эти звуки вызывали. Любимая песня больше не поднимала настроение. Смех друзей не заражал весельем. Даже звук дождя за окном, который раньше успокаивал, теперь превратился в едва различимый шорох.

Я попытался послушать музыку через наушники, подключенные к компьютеру. Включил композицию, которую раньше знал наизусть – каждый аккорд, каждый переход, каждое соло. Теперь это был набор искаженных звуков без мелодии, ритма и гармонии. Я просидел несколько минут, пытаясь найти в этой звуковой каше что-то знакомое, но безуспешно.

Выключил музыку и включил телевизор. Новости, которые раньше смотрел каждый вечер, превратились в немое кино с движущимися губами ведущих. Субтитры помогали понимать содержание, но атмосфера, интонации, эмоциональная окраска информации полностью терялись.

Я взял телефон и попытался позвонить маме. Мы разговаривали раз в неделю, обычно по воскресеньям, но сейчас мне нужно было услышать родной голос. Точнее, попытаться услышать.

– Антон? – мамин голос казался далеким и искаженным. – Как дела, сынок?

– Привет, мам. Нормально.

– Ты странно говоришь. Простудился?

– Нет, просто устал.

– На работе все хорошо? А как Марина?

Вопрос о Марине ударил неожиданно. Я не рассказывал родителям о наших проблемах, не хотел их расстраивать.

– С Мариной все нормально, – соврал я.

– А когда вы к нам в гости приедете? Папа спрашивает, не передумал ли ты помочь ему с компьютером.

– Не знаю, мам. После Нового года, наверное.

– Антон, ты точно в порядке? Голос у тебя какой-то…

– Все хорошо, мам. Просто устал. Давайте в выходные поговорим подробнее.