– Значит, вы его начальница? – удивился Маккаски.

– Да, я здесь старший полицейский.

Маккаски кивнул в знак того, что усвоил это. Он сидел на низком металлическом стуле, широко расставив ноги. Словно и не чувствовал никакого дискомфорта. Кларк раскрыла папку и положила перед молодым человеком фотографию «гольфа».

– Джессике невероятно повезло.

– Да, я вижу, – сказал он, снова кивнув.

– Счастье, что кто-то проезжал мимо, – вызвали «скорую».

– Да.

– Если в машине с ней кто-то был, то «скорую» можно было вызвать раньше. В таких обстоятельствах важна каждая минута.

– Но с ней все будет в порядке, она сама мне сказала.

– И все же из-за потери времени ее выздоровление затянется, – сблефовала Кларк и сделала паузу, чтобы он как следует переварил сказанное. – В странном для нее месте она оказалась. Джессика вам не сказала, что она там делала?

– Сказала, что ей хотелось прокатиться.

– Ее отец говорит, что она никогда не лихачит на дороге…

– Может, на дороге было масло.

– На дороге ничего не было – мы проверили.

Кларк демонстративно полистала страницы в папке, как будто искала что-то, наконец извлекла другую фотографию.

– И потом, у нас еще есть вот это.

– Да, что это? – Маккаски прищурился, словно старательно вглядывался в снимок.

– Это ее сапожок – его обнаружили в нише для ног со стороны пассажирского сиденья. Есть какие-нибудь предположения, как он там оказался?

Маккаски чуть выпятил губы и недоуменно покачал головой.

– Понимаете, мы приходим к очевидному заключению, – очевидному для нас, я хочу сказать, – что Джессика была в машине не одна. И за рулем сидела не она. А после аварии водитель перетащил ее на свое место, чтобы все выглядело так, будто она сама виновата в случившемся.

Маккаски встретился взглядом с Кларк.

– И вы думаете, что это был я?

– А не вы?

– А Джессика что говорит? – нашелся парень и, когда ответа не последовало, коротко рассмеялся. – Я ее навещал в больнице вчера вечером. Если бы я убежал и бросил ее, разве она бы мне обрадовалась? Стояли бы у нее слезы в глазах, когда мы поцеловались?

– Как вы повредили ногу, Форбс?

Вопрос задал Ребус. Маккаски перевел взгляд на него.

– Я вам уже говорил: оступился на лестнице у Джессики.

– Доктору показывались?

– Ничего, и так заживет.

– Больше никаких синяков, царапин, нигде не болит?

– Да не было меня с ней. Я и водить-то не умею.

– Не умеете водить? – И когда Маккаски замотал головой, Кларк не смогла удержаться и бросила растерянный взгляд в сторону Ребуса.

– Ваши родители знают, что вы здесь? – прервал повисшую тишину Ребус.

– Нет.

– Вы им говорили про Джессику?

– Нет еще.

– А ее отец – вы с ним ладите?

– Я с ним только вчера познакомился.

– У него, к вашему сведению, не очень хорошая репутация. Погуглите его. Я вот уже. – Ребус подошел поближе к столу. – Таких людей лучше не сердить.

– Правда?

– Инвестор одной из его компаний начал его поносить почем зря. И оказался в реанимации. Потом он словно воды в рот набрал – так и не сказал, кто его отделал. И это только одна из историй. – Ребус помолчал. – Да, жаль, что я успел сообщить ему о нашей гипотезе, согласно которой в аварии виноваты вы.

– Что?

Впервые с того момента, как Маккаски вошел в комнату, он задергался. Кларк смотрела на Ребуса, пытаясь понять, правду он говорит или блефует. Он тоже посмотрел на нее, и выражение его лица не изменилось. Значит – правду.

– Вы должны ему сказать, что ошиблись, – сказал Маккаски. – Вы же говорили со мной и с Джессикой. Зачем нам врать?

– Не знаю, – сказал Ребус. – Но чего не бывает… Начинается с ерунды, а потом катится как снежный ком, и столько всякой дряни по пути налипает…