Гэлвина явно заинтересовала эта история.

– Мы пока не собираемся передавать это дело вашей конторе, – предупредила его Кларк. – Повторяю, улик у нас нет. К тому же начальство не любит скандалов.

– Я знаю – знаком с вашим шефом. Он все еще переживает за будущее Гейфилд-сквер?

– Мы все переживаем.

– Тебе, Шивон, беспокоиться не о чем. Сокращать будут в основном гражданских.

– И что, мне теперь придется самой печатать циркуляры? Самой снимать пальчики? Может быть, научиться самой делать вскрытие?..

Принесли закуски, и разговор прервался – они принялись за еду. Пока они ждали горячее, Кларк вытащила телефон, собираясь прогуглить Оуэна Трейнора, но Интернет не работал.

– Тут прием ужасный, – сообщил ей Гэлвин. – Даже не верится, что сидишь в центре города.

– Столичного к тому же. – Она захлопнула мобильник. Вернулся официант, спросил, понравилось ли им вино. – Замечательное, – сказала ему Кларк, только теперь заметив, что Гэлвин к своему бокалу не притронулся. Да и с аперитивом он не усердствовал.

– Хочешь сохранить светлую голову? – подколола она его.

– Что-то в этом роде.

Полчаса спустя, когда унесли пустые тарелки, официант спросил, не желают ли они чего-нибудь на десерт. Кларк посмотрела на своего спутника и сказала, что десерт им не нужен.

– Чай? Кофе?

Кларк и Гэлвин переглянулись.

– Кофе можем выпить у меня, – предложил он.

– А широкополосный Интернет у тебя есть? – спросила она.

– И широкополосный Интернет есть, – подтвердил он. Потом после паузы: – Так что, продолжим совещание?

– Продолжим, – сказала Кларк и расплылась в улыбке.

В «Оксфорд-баре» Ребус выпил всего одну порцию, потом взял такси и поехал на Гейфилд-сквер забрать свой «сааб». Он знал, что всегда может передумать, но еще он знал, что не передумает. На Саут-Кларк-стрит горел красный. Если он включит правый поворотник, то скоро окажется дома, но, когда загорелся зеленый, Ребус поехал прямо – в направлении Камерон-Толл и Олд-Далкит-роуд. В это время парковка у больницы была почти пуста, но Ребус притормозил у двойной желтой линии и, вытащив из-под пассажирского сиденья табличку «Полиция», положил ее на приборный щиток под лобовым стеклом. Сунул в рот мятную жвачку, запер машину и направился в больницу.

Когда он подходил к палате Джессики, дверь открылась. Он узнал Элис Белл. С ней был молодой человек – с всклокоченными волосами, в выцветших мешковатых джинсах и черной футболке с V-образным вырезом. Чисто выбритый, глаза светлые, зеленоватые.

– Вы, кажется, прихрамываете, – сказал Ребус, показывая на левую ногу Форбса Маккаски.

– Ногу подвернул.

– А шейной травмы у вас, случайно, нет?

Белл сжала локоть Маккаски.

– Это тот самый полицейский, – сказала она ему.

– Я уже и сам догадался.

Ребус сунул руки в карманы.

– Не могли бы мы поговорить, Форбс?

– О чем?

– О происшествии с Джессикой.

– А со мной-то зачем говорить?

– Мы всегда опрашиваем свидетелей – это помогает составить правильную картину…

– Но меня там не было.

– А ваша нога – простое совпадение?

– Ногу я подвернул несколько дней назад на лестнице, на Грейт-Кинг-стрит.

– Это правда, – тут же подтвердила Элис Белл.

Ребус задумчиво кивнул, переводя взгляд с одного на другую:

– Значит, совпадение. И тем не менее нам бы хотелось кое-что у вас выяснить.

– Сейчас?

– Можно и завтра. Приходите в десять на Гейфилд-сквер.

Маккаски задумался на секунду.

– В десять меня устроит, – решил он наконец.

Ребус протянул ему свою визитку.

– На всякий случай – вдруг возникнут осложнения. Да, кстати, если вам назад в город, то я через пять минут туда еду. Могу подбросить.

– Мы вызвали такси, – сказала Белл.