Возможно, Бельский был прав насчет магнитных бурь и сломанных ключей как отдельных событий. Но общая картина, складывающаяся из этих разрозненных мазков, неумолимо указывала на то, что его исследование – не просто академическое упражнение. Оно вызывает реакцию. Непонятную, деструктивную, но реакцию. И это осознание одновременно пугало и придавало его работе новый, опасный смысл. Необычность находки подтверждалась не только уникальностью самих глифов, но и странным, враждебным эхом, которое она порождала в окружающем мире.

1.

Тетя Валя и дядя Коля наконец прибыли, заполнив квартиру шумом, суетой и запахом дорожных сумок. Пафлагонский отчет был сдан в последнюю минуту, вызвав лишь короткий, недовольный кивок Лазарева. Соседи сверху, к счастью, то ли закончили свой разрушительный ремонт, то ли просто взяли паузу. Внешний хаос немного улегся, но сменился внутренним смятением.

Он чувствовал себя выжатым, опустошенным, но мысль о глифах не отпускала. Особенно теперь, после разговоров с Леной.

Ее слова – «сопротивление данных», «стабильно странный результат», «ломает логику алгоритмов», «ведет себя почти как адаптивный вирус» – эхом отдавались в его сознании. Они пугающе точно ложились на его собственные ощущения, на череду мелких и крупных неприятностей, на тот первый, необъяснимый сбой компьютера. Это не были просто пассивные знаки на камне. Что-то происходило, когда он или Лена пытались применить к ним стандартные методы анализа. Что-то активно мешало.

Он снова и снова всматривался в светящиеся на мониторе глифы. Все попытки найти привычную семантику – значение слов, понятий – проваливались. Все попытки вскрыть грамматику по известным лекалам – тоже. Может, он просто стучался не в ту дверь? Может, он задавал не те вопросы?

Лингвистика знала понятие «прагматика» – раздел, изучающий функционирование языка в реальных ситуациях общения, то, как язык используется для действия: приказа, просьбы, обещания, объявления. «Объявляю вас мужем и женой», «Клянусь говорить правду», «Ставлю на красное» – это не просто описания, это действия, совершаемые словами. Перформативные высказывания.

А что если?..

Что если эта концепция, в случае Протоглифов, должна быть понята не метафорически, а буквально? Что если этот язык – это не система описания мира, а система взаимодействия с ним? Инструмент?

Мысль была настолько дикой, что он чуть не отмахнулся от нее. Но слова Лены не шли из головы. Сопротивление данных… сбои алгоритмов… Что если это не пассивное свойство сложной структуры, а активная реакция системы, которая не предназначена для того, чтобы ее просто «читали»? Что если ее пытаются использовать не по назначению – анализировать вместо того, чтобы… применять?

Новый угол зрения начал вырисовываться. Не семантика – значение. А прагматика – функция. Но не в социальном смысле, как у обычных языков, а в каком-то ином, фундаментальном. Возможно, физическом? Когнитивном? Что если Протоглифы – это своего рода операционный код реальности? Набор команд, инструкций, формул, способных влиять на… на что? На материю? На сознание? На саму ткань бытия?

Эта гипотеза была чудовищной, отдающей самой махровой лженаукой и мистикой. Но она, как ни странно, одним махом объясняла и уникальность системы, и ее неподатливость стандартным лингвистическим методам, и странные «побочные эффекты», с которыми столкнулись он и Лена. Если ты пытаешься взломать и препарировать операционную систему Вселенной, стоит ли удивляться, что она начинает глючить и сопротивляться?

2. Оперативная Грамматика