– Да.

– Вот так, сразу, с пылу с жару?

– Но до чего же безмозглые вокруг меня люди!.. Вы женщина, вот вы мне и скажите: прежде чем прогнать повара, о чем у нас с вами на днях шел разговор, неужели вы не присмотрите себе другого?

– Скажите мне еще раз – вы в самом деле уже назначили министров?

Король приподнялся на софе, на которой он скорей возлежал, чем сидел, опираясь главным образом на плечи прекрасной графини, служившие ему подушкой.

– Вы что-то слишком беспокоитесь об этом, Жаннетта, – заметил он, – можно подумать, что вы знаете мой выбор, не одобряете его и у вас есть кого предложить взамен.

– Ну… – отвечала графиня, – в сущности, в этом нет ничего невозможного.

– В самом деле? У вас есть на примете кабинет министров?

– Главное, что он уже есть у вас! – возразила она.

– Но помилуйте, графиня, ведь к этому меня обязывает мое положение. Ну-ка, поглядим, кого вы мне прочите?

– Нет уж! Скажите, кого прочите вы.

– Охотно, и пускай это послужит вам примером.

– Начнем с морского министра; прежде этот пост занимал милейший господин де Прален?

– О, я его сменил, графиня; мой новый министр – очаровательный человек, но моря в глаза не видел.

– Полноте!

– Уверяю вас! Это бесценное приобретение. Благодаря ему я буду любим и чтим повсюду, и даже в самых далеких морях мне будут поклоняться – не мне, конечно, а моему изображению на монетах.

– Так кто же он, государь? Назовите его наконец.

– Бьюсь об заклад на тысячу франков, что вы не угадаете.

– Человек, который стяжает вам всеобщую любовь и почитание!.. Ей-богу, не знаю.

– Дорогая моя, он причастен к парламенту… Это первый президент парламента в Безансоне.

– Господин де Буан?

– Он самый… Дьявольщина, как вы, однако, осведомлены! Знаете всех этих людей!

– Еще бы! Вы же целыми днями толкуете мне о парламенте. Но позвольте, этот человек не знает, что такое весло.

– Тем лучше. Господин де Прален изучил свое дело слишком хорошо и обходился мне чересчур дорого: он только и знал, что строить суда.

– А кто у вас займется финансами, государь?

– О, финансы – дело другое: тут я выбрал человека искушенного.

– Финансиста?

– Нет… Военного. Финансисты и так давным-давно меня обирают.

– Но кого же вы приставите к военному делу, боже правый?

– Успокойтесь, военным министром я назначил финансиста Терре: он мастер разбирать по косточкам любые счета и обнаружит ошибки в отчетах господина де Шуазеля. Признаться, сперва я лелеял мысль назначить на этот пост одного превосходного человека; все твердят о том, что он безупречен; философы были бы в восторге.

– Ну, кто же это? Вольтер?

– Почти… Это кавалер дю Мюи… Сущий Катон!

– О боже! Вы меня пугаете.

– Дело уже было слажено… Я вызвал его к себе, его полномочия были подписаны, он меня поблагодарил, и тут по наущению моего доброго или злого гения, вам виднее, графиня, я пригласил его прибыть нынче вечером в Люсьенну для ужина и беседы.

– Фи! Какой ужас!

– Вот-вот, графиня, приблизительно так дю Мюи мне и ответил.

– Он вам так сказал?

– В других выражениях, графиня; во всяком случае, он сказал, что служить королю – таково его самое горячее желание, но служить госпоже Дюбарри он почитает для себя невозможным.

– Да, хорош философ!

– Как вы сами понимаете, графиня, я тут же протянул ему руку… дабы отобрать у него указ, который и разорвал при нем с самой кроткой улыбкой, – и кавалер исчез. Впрочем, Людовик Четырнадцатый сгноил бы этого прохвоста в Бастилии; но я – Людовик Пятнадцатый, и мой же парламент задает мне жару, хотя скорее подобало бы мне задавать жару парламенту. Вот так-то.

– Все равно, государь, – отвечала графиня, осыпая своего царственного любовника поцелуями, – вы совершенство.