Говорит океан Ольга Денисова

Когда Йохан выходил с Малого Рассветного, ничто, кроме метеопрогноза, не предвещало шторма, а когда добрался до Скалистого-два, на волнах уже появились барашки. Шторм – это не шквал, он не налетает внезапно, а набирает силу постепенно, последовательно. Он не мечется бессмысленно из стороны в сторону, не растрачивает себя понапрасну, не разменивается на мелочи – катит тяжелые медленные волны рядами, одна страшней другой. И не исчезает в одночасье – качает океан и когда ветер давно утих.

Потому Йохан торопился, подгонял Весту, толкавшую легкий узкий каяк, – при желании она могла разогнаться до тридцати узлов, но, понятно, ненадолго. Пятнадцать километров от Малого Рассветного до Скалистого-два Йохан прошел всего за сорок минут. Косатки разбираются в погоде лучше людей, и Веста без Йохана знала, что надо спешить.

Конец октября, шторма идут один за одним…

Этот каяк он сшил своими руками не только для себя, но и для нее, Весточки… И никогда не впрягал ее в кольца-хомуты, которые пережимали кожу, – она держала жестко закрепленную поперек хода «оглоблю» в зубах и не тащила, а именно толкала каяк вперед. В свои двадцать три года Йохан обучил не менее трех десятков тягловых косаток, а чтобы оставить Весту себе, подрядился развозить грузы по ближним метеоточкам – в основном почту и продукты. И каяк его, если требовалось, вмещал больше трехсот килограммов разом.

Солнце уже скрылось за унылой серой пеленой, лишь на севере, у самого горизонта, проглядывала ясная небесная бирюза. С моря на фоне мрачных туч гиперборейский флаг цвета пламени, поднятый над метеоточкой, казался теплым горящим огоньком – Йохан в который раз убеждался, что вовсе не для красоты цвет флага плавно переходит от темно-красного к алому, в оранжевый до светло-желтого: его отлично видно в любую погоду, на любом фоне, как днем, так и ночью. А еще он не промокает. И амулет, который носит на шее каждый гиперборей, – двояковыпуклая линза, – вовсе не суеверие и не просто символ огня: в солнечную погоду с его помощью в самом деле можно разжечь огонь…

Скалистый-два Йохан обошел с юга – теперь на западной стороне стояла лебедка с люлькой, поднимавшейся прямо к домику метеорологов, а еще год назад приходилось причаливать к пологому северному берегу и тащить груз на себе – метров сто вверх и с километр вперед.

Рядом с люлькой далеко вверху крепилась и новехонькая шлюпка – непотопляемая, с подвесным электромотором. Впрочем, свой каяк Йохан считал более практичным, быстрым и устойчивым против волны – настоящим океанским судном, – но его мнение мало кто разделял…

Шторм шел с юго-востока, от пояса вулканов, причалить к западной стороне острова пока не составило труда: волна поплескивала и клокотала между камней, но Йохан все равно поспешил поднять каяк из воды на камни, как только снял с него груз.

Он вызвал метеоточку по рации, через минуту завыла лебедка и люлька потихоньку поползла вниз.

– Что, даже чаю не попьешь? – спросил Игорь, один из двоих метеорологов.

– Какой чай? Глянь на море! Ветряк пора складывать, – фыркнул второй, Алекс, и повернулся к Йохану: – Я удивляюсь, как на твоей утлой лодчонке вообще можно ходить по открытому океану.

Ветряк в самом деле крутился быстро и шумно, но опускать его было рановато…

– Я не первый, – пожал плечами Йохан. – С таких лодчонок на китов охотились по всему побережью тысячи лет. И климат в те времена был совсем другой. Не беспокойтесь, Весточка быстро меня довезет.

– Ну хоть что-нибудь расскажи, о чем по радио не говорят, – попросил Игорь. – Сидим тут третий месяц, одичали совсем.

– Да ничего такого я больше не слышал… Только то, что в прошлый раз рассказывал. – Йохан задумался. – Катер затонул тут недалеко, отсюда в прямой видимости, наверное.

Игорь переменился в лице и спросил коротко:

– Людей спасли?

Йохан покачал головой.

– Никто не спасся. Три человека был экипаж, шли на Большой Рассветный с грузом. Они сигнал бедствия успели передать, сообщили, что груз в трюме сорвало и крен больше двадцати градусов. А потом – всё, замолчали. Помощь только через два часа пришла, от нас, с Малого Рассветного. Никого не нашли. ОБЖ расследование начал…

Игорь зажмурился и покачал головой, Алекс посмотрел в небо и скрипнул зубами.

– Всё, пора мне, – вздохнул Йохан. Не надо было про катер говорить – расстроил только людей. Наверное, не такие новости они хотели услышать.

Лебедка опустила люльку на десяток метров, когда до Йохана донеслись голоса метеорологов – они, очевидно, ссорились. И ссорились так, будто это было для них привычно, будто началась ссора задолго до появления Йохана – и с его уходом продолжилась. Слов было особо не разобрать, ветер свистел в ушах уже довольно ощутимо, но одну фразу Йохан расслышал – уж больно громко Игорь это выкрикнул:

– Я тебя никогда не прощу, слышишь? Никогда! И не надейся, что об этом никто не узнает!

Было неприятно. Будто Йохан нарочно их подслушал. И что они так ссорятся, тоже было неприятно. Понятно, во время долгой вахты людям тяжело приходится, не все умеют друг к другу притереться, и все же…

На этот раз он обходил остров с севера – и был немало удивлен, когда сначала заметил неподалеку пару белух, а потом обнаружил на пологом берегу троих детей лет двенадцати и их катамаран. Не было сомнений, катамаран с детьми сюда притащили белухи. И поскольку дети вытащили его на берег, в обратный путь они не собирались. Скоро ветер станет еще сильней, пойдет холодный дождь и детям хватит ума попроситься на ночлег к метеорологам…

Йохан покачал головой – вряд ли родители отпустили их покататься на белухах перед штормом и разрешили переночевать на крохотном каменном островке. В конце октября. Летом еще можно предпринимать такие вылазки, а сейчас слишком холодно и ветрено для приключений. Но, право, поворачивать к берегу, чтобы пожурить детей за шалости, пусть и опасные, было бы слишком. Йохан поколебался еще минуту, издали глядя на попытки ребят разжечь костер. А вдруг это не шалость? Вдруг у них случилось что-то непредвиденное? Но старший из мальчишек махнул рукой Йохану в ответ – и его жест не оставил сомнений: у ребят все в порядке. Пока не начался настоящий шторм и не пошел ледяной октябрьский дождь…

Дети скрылись из виду за каменной грядой, каяк огибал остров, поворачивая на юго-восток, к Малому Рассветному, когда Веста замедлила ход, будто прислушиваясь, выпустила из зубов «оглоблю» и ушла в глубину. Каяк продолжал лететь вперед, носом к волне, и Йохан вскоре ощутил под собой мощный ток воды – Веста прошла под ним, едва не задев плавником днище, выпрыгнула из воды метрах в двадцати впереди каяка, издав оглушительный крик, и боком плюхнулась обратно в воду. Когда четырехтонное тело орки вот так падает в воду, волна запросто может перевернуть и широкую многоместную шлюпку…

– Чего делаешь? – больше для острастки прикрикнул Йохан – он сразу понял, что́ произошло и о чем ему хочет сказать Веста.

А она, высунувшись из воды, свистела и чирикала очень громко и очень убедительно. Ей в ответ «запели» обе белухи, плескавшиеся у северного берега…

Йохан не знал, почему и как понимает язык косаток. То ли потому, что с раннего детства имел с ними дело, то ли потому, что было что-то общее между людьми и косатками, то ли и вовсе выдумывал, что ему все понятно…

Но на этот раз он не мог ошибиться: это идет Большая волна. И надо как можно скорей уйти подальше от острова – на глубине Большая волна не угрожает даже «утлому» каяку…

Веста всегда чуяла цунами немного раньше оповещения – и вскоре заговорила включенная на прием рация, передавая расчетное время прихода Большой волны. На Скалистом-два она ожидалась примерно через сорок пять минут. Сейчас метеорологи включат сирену, чтобы суда, оказавшиеся поблизости от острова, поскорей покинули это место.

Мысль о детях на северном берегу кольнула висок, и Йохан оглянулся. Конечно, ребята не вчера родились и знают, что делать перед приходом Большой волны, но кто же знает, что может случиться? Вдруг кто-то из них подвернет ногу? Лучше бы в такие минуты рядом с ними был кто-то из взрослых…

Сирена все не включалась… Йохан посчитал, что дети на берегу перед приходом цунами – достаточно веская причина выйти в эфир, и вызвал метеорологов.

Они не ответили. Ни на первый вызов, ни на второй. Сирена молчала. Вряд ли дети имели с собой рацию и вряд ли догадались, что означает крик косатки, даже если его услышали.

Веста поняла Йохана без слов – подхватила «оглоблю» и развернула каяк обратно к острову. Косатки гораздо умней собак или лошадей. Йохан считал, что они не глупей его самого, просто мало знают о людях и их жизни на суше. Веста же выросла рядом с людьми…